— Никуда ты не поедешь.
Тиффани на всякий случай отошла подальше, явно не желая быть свидетелем семейной ссоры; она направилась к столу с сандвичами и бутербродами с сыром. Подруга называется.
— Но, папа…
— Все. Разговор закончен.
Хеда знала, если отец произнес эти слова, спорить бесполезно. Не позволит, и все тут, хоть золотые горы сули ему.
А вот Дженн либо об этом забыла, либо ей было уже наплевать.
— Если хочет ехать, пусть едет, она уже взрослый человек и может решать за себя. Я начала учиться в ее возрасте.
— Учиться? — Он стиснул зубы. — Твоя так называемая учеба привела к тому, что ты ни во что не ставишь отца с матерью и плюешь на все, во что они верят.
— Ты, видимо, так ничего и не понял, — подняла голос Дженн; в груди клокотала ярость не слабее отцовской. — Идет война.
— Ничего подобного, это у тебя идет вечная война. Но ты воюешь не на той стороне баррикад. А моя война закончена.
Хеда крепко вцепилась в край табуретки, грудь ее сжало. Она надеялась, что отец не услышит негромкого хрипа при каждом вдохе и выдохе.
— Очнись, папа. Оглянись вокруг! Вампиры убивают людей каждый день. Более того, они еще занимаются и «обращением» своих жертв. Ты хоть заметил, когда хоронили дедушку, сколько было на кладбище пустых, разрытых могил, в которых должны быть тела похороненных?
Отец растерянно заморгал.
— Нет, не заметил. Но это вовсе не доказывает…
— Ну, вот что, хватит!
Хеда вздрогнула. Перед ними стояла бабушка: руки уперла в бока, ноги широко расставлены. Точно в такой позе, как на всех старых фотографиях, где они с папой Че еще молодые. Вот так, сфотографируются и пойдут взрывать банк или еще что-нибудь…
— Я хочу поговорить с Дженн, — сказала бабушка Эстер, сверху вниз глядя на отца своих внучек.
Лицо его помрачнело, вытянулось, и он отошел в сторону.
Но не очень далеко.
— Я не собиралась с ним ссориться, — смущенно пробормотала Дженн.
— Может, и не собиралась, да поссорилась, — резко отпарировала бабушка. — Твой папаша — дурак, ты и сама это знаешь. Что ему ни говори, все как об стенку горох, так что побереги силы, все равно без толку, да еще в такой день.
— Да, конечно, — ответила Дженн. — Ты права.
— Еще бы не «права».
Она повернулась к Хеде.
— А ты что так на меня смотришь? Ну-ка давай, поешь что-нибудь. Тощая, как спичка, совсем зачахла.
От разочарования у Хеды даже руки опустились.
— Я прослежу, чтоб она поела, — сказала Дженн.
Эстер удовлетворенно кивнула и повернулась к двум седеющим мужчинам, которые как будто собрались уходить.
