лишь бы на этом не строить сюжет, не заканчивать повесть.
В Люблине розы, смотрите, смелее растут, чем у нас в Ленинграде...
Ваши глаза и слова - искушенье, но все-таки прежде,
пани Барбара, скажу я, - не надо мне большей награды,
чем ожиданье и верность изменчивой пани Надежды.
1984
1.
Здравствуй, Польша! Сколько лет я мечтал об этой встрече...
И небес неяркий свет, и костелов старых свечи
будят память крови древней, и всплывают лица,
речи, жесты, платья, кружева манишек...
Вишневецкий-князь в седло татарское садится
и, усы расправив, в юный лоб целует Мнишка.
Впереди поход, и ссоры и раздоры позабыты,
панночкины слезы рыцаря не остановят...
И лежат на снежном поле после битвы
вперемешку и монголы, и холопы, и панове.
2.
Здравствуй, Польша. Сколько лет
мне звучали вдохновенно
и Мицкевича сонет, и гармонии Шопена.
Помнишь тот "Аи" пьянящий, цвета лодзинских закатов,
что налил в бокал богемский Александр рукою узкой?
И слова одни и те же повторяли брат за братом,
Александр сказал на польском, а Адам молчал по-русски.
(Я и сам не знаю, чей я - люблинский ли, курский...
Раб царя я или рыцарь Речи Посполитой) -
пишет между строк и слез Ивану смелый Курбский.
Этими ли плачами все земли польские политы?
3.
Здравствуй, Польша! Сколько лет
мы идем с тобой друг к другу
сколько крови и побед повторяется по кругу!
Фердинанд Соре, гитару вы оставили в Мадриде,
и в Париже, и в Смоленске музыка мешала.
Вы поход в Россию еще раз успешней повторите.
И Стендаль пришел в Москву через Варшаву.
Я к земле и горькой и прекрасной припадаю,
и целую кровь парней и краковских, и вятских,
и молю судьбу - быть может, нам подарит -
не копать земли, не прятать в ней сердец солдатских.
1984
Из веры слепой мои братья
упали в объятья апатии...
Речи свои и мысли
сопоставили мы не вскоре.
Мы говорили - неправда,
а думали - это партия,
мы говорили - партия,
а думали - это горе.
Два полюса у планеты,
две стороны у монеты,
закаты сменяют рассветы,
и Гегель, надеюсь, не врет...
Лягушки едины с тиной -
это болота приметы...
Одна у нас партия - Партия,
другая, увы, народ.
О наших больших победах
твердили нам денно и нощно,
и черное стало белым,
и миром была война...
Одна у нас правда для толстых,
другая, увы, для тощих,
одна у нас партия - плетка,
другая, увы, спина.
И есть у нас два единства.
Единство рабов разобщенных,
оставшихся от геноцида,
что против души и ума.
Другое - сообщество ловких,
