— A-а, суки! — с размаху достал одного по плечу, тот с повисшей плетью рукой согнулся и ушел куда-то в темноту.
Девчонка вдруг пронзительно, как звереныш, завизжала, бросилась на квадратных и вцепилась одному зубами в руку. Тот бил ее по голове, пытаясь отодрать, взвыл сам, рванул руку — ноги девчонки оторвались от земли, она повисла на зубах как собачонка — раскрутил и отбросил в сторону.
Открылось окно ближнего дома, мужской голос крикнул:
— А ну, кончай! Милицию вызову! Каждый день!
Квадратные растворились в темноте. Избитые ребята поднимались с земли, отряхивались, толстяк искал свой кожаный картуз, потерянный в драке.
Николаев в бешенстве кинулся к сержанту, который царственно возник из-за угла.
— Ты что, сержант, ослеп?!
Тот обратил к нему невозмутимое лицо.
— В чем дело?
— Как фамилия? Из какого отделения?
— Что? А ну, документы предъявить! — рявкнул сержант. — Быстро!
— Сейчас… Я тебе предъявлю, сволочь… — Николаев полез в карман за удостоверением.
— Пойдем, — сзади подскочила девчонка, схватила Николаева за рукав, потащила от сержанта. — Не связывайся!
— Четвертый! — сержант демонстративно поднес к губам рацию. — Четвертый, я седьмой… Сейчас узнаешь, из какого, — кивнул он Николаеву.
— Ну, пойдем! — Девчонка изо всех сил тянула Николаева в сторону.
— Пойди, проспись! — насмешливо крикнул вслед сержант.
Николаев рванулся было к нему, но девчонка повисла на плече.
— Стрелять таких надо! — заорал он. — Ментура!
Один из ребят провел их к двухэтажному обшарпанному клоповнику на задворках Арбата, открыл дверь своим ключом, и все вошли в длинный, заставленный старой мебелью, тускло освещенный коридор коммуналки. Из ближней комнаты выполз мужик в трусах и жеваной майке.
— А-а… — удовлетворенно протянул он, зевая и оглядывая растерзанную компанию, — Жалко, что мало. Я бы еще добавил.
— Заткнись, череп, — брезгливо бросил парень. Он включил свет в ванной, ребята принялись отмываться от грязи и крови, теснясь вокруг железного умывальника.
Николаев осмотрел себя в рябом треснутом зеркале: потери, в общем, были небольшие — ссадина на виске и разбитая губа. Обычное после драки напряжение ушло, теперь была усталость и безысходная тоска. Если подумать, эта рыжая девчонка спасла его: уличная драка, телега на работу в лучшем случае. А если бы нашли трубу с оплеткой, могло кончиться и хуже.
— Сломали, гадство, — сказала девчонка, ощупывая нос. — Теперь с горбом будет…
— А ты держи, чтоб правильно срослось, — посоветовал толстяк.
