Он переходил от одной тусовки к другой, слушал орущий на всю улицу магнитофон с битломанами, присел на корточки около хрипатого «под Высоцкого» парня с гитарой, мимоходом спрашивал про «восьмерку». Воспринимали его без интереса, но и без неприязни.
Уютно светились окна домов. На улице все собирался и никак не мог собраться дождь. С детской площадки между домами вдруг раздался истошный девчоночий визг — Николаев резко обернулся — и тотчас девчонка захохотала во весь голос.
Николаев подошел ближе, присматриваясь. На низкой скамейке около песочницы тусовалась компания металлистов. Девчонка с большой нотной папкой свернула с улицы, срезая дорогу через площадку, но, заметив компанию, опасливо обогнула ее по дорожке.
В компании шел треп, рыжая девчонка, увешанная железными бляхами, как породистый пес, тыкала пальцем, торчащим из обрезанной перчатки, сидящего на спинке скамьи толстяка в кожаном картузе:
— Толстый, а толстый…
— Отста-ань…
— Толстый, а почему ты такой толстый?
— Ну, отста-ань…
— Нет, толстый, тебя кормили много, да?
Двое ребят напевали что-то забойное, отстукивая ритм по коленкам:
— Та-тата-тата! Тата-та! Нет, здесь так: та-та…
— Да не: тата-та-та…
— Смотри, — вдруг коротко, напряженно сказала девчонка.
Все разом обернулись, замолчав: к площадке неторопливо приближались бесшумно возникшие из серой ненастной темени квадратные парни. Один бесцеремонно наклонил толстяка, глянул на замысловатый рисунок на спине, похлопал по плечу:
— Металл?
— А чего? — Толстяк попытался встать.
— Сиди, сиди, — остановил его квадратный. И вдруг резко ударил его крюком снизу. Толстяк перевалился через скамейку, картуз покатился в кусты.
Другой схватил значок на груди у девчонки.
— Чего… Отвали. — Девчонка отбросила его руку, но квадратный ударил ее тыльной стороной ладони по лицу. Ослепленная девчонка отлетела в песочницу, закрывая лицо руками. Из разбитого носа хлынула кровь.
— Эй, парни! — Николаев шагнул вперед. — Вы что, озверели? Что они вам сделали?
Квадратные обернули к нему одинаковые серые, безо всякого выражения лица, быстро глянули ему за спину и вокруг — один или кто-то еще на подходе? Тот, который ударил девчонку, так же взялся за значок у него на куртке:
— Ну, дядя, несолидно…
Николаев сбил захват, увернулся от пудового кулака, отскочил, крикнул:
— Сержант!
Милицейский сержант, шествующий по другой стороне улицы, неторопливо свернул за угол.
На Николаева бросились сразу трое. Он был не слабее любого из них, но он с ними дрался, а они — работали, именно работали, уверенно, профессионально, без лишних движений, крепко стоя на мощных ногах. Николаев упал, покатился по песку, его догоняли, били ногами, он сумел-таки встать, выхватил из внутреннего кармана дубинку:
