Девятая рота - Юрий Марксович Коротков

В синих морозных сумерках у ворот сборного пункта толпились призывники и провожающие. Офицер выкрикивал фамилии по списку, и призывники один за другим бежали к воротам, последний раз оглядываясь на своих и натыкаясь друг на друга. В толпе стояли, держась за руки, девчонка и невысокий лопоухий мальчишка. Их толкали со всех сторон, а они, не замечая никого вокруг, не отрывали глаз друг от друга.

— Ну не плачь, пожалуйста, — сказал парень, сам едва сдерживая слезы. — Ну не надо, очень тебя прошу.

Девчонка отрицательно замотала головой: не буду.

— Только два года, — сказал он. — Всего два года, понимаешь?

Она торопливо кивнула, боясь произнести хоть слово, чтобы не разрыдаться.

— Рябоконь! — выкрикнул офицер. — Рябоконь!.. Рябоконь есть?

— Да вон несут. — В толпе захохотали. К сборному пункту приближалась процессия: пятеро парней тащили на плечах пьяного в хлам Рябоконя. Тот размахивал длинными руками и орал как заведенный:

— Братва! Спите спокойно! Я на страже! Они не пройдут! Братва! Но пасаран!

Его сгрузили у ворот. Офицер выкрикнул было следующую фамилию, но долговязый шут Рябоконь снова возник в проходе, приветствуя толпу поднятыми над головой руками.

— Братва! Граница на замке и ключ в кармане!

В воротах возникла пробка. Офицер уперся ему ладонью в лоб и втолкнул внутрь.

— Давай, родишь сейчас!

Девчонка мельком испуганно оглянулась на эту сцену.

— Воробьев! — выкрикнул офицер.

— Я! — откликнулся мальчишка.

Девчонка вздрогнула и судорожно вцепилась в него обеими руками, будто пытаясь удержать.

— Я вернусь! Только два года! Я вернусь! — Он побежал к воротам.

— Чугайнов!

— Я! — Толстый рыжий парень потрусил следом. Мальчишка хотел последний раз обернуться от проходной, но рыжий грубо толкнул его в спину.

В вестибюле призывники столпились около вахты.

— Сумки сюда! — командовал дежурный офицер. — Водку, пиво, самогон — на стол! Найду — хуже будет! Загоню за Магадан моржей сторожить! — Он копался в сумках и рюкзаках, встряхивал и смотрел на просвет бутылки с газировкой. Другой быстро обыскивал карманы.

— Твоя? — спросил мальчишку рыжий, кивнув назад.

Тот молча кивнул.

— Успел хоть оприходовать ее напоследок?

Воробьев враждебно вскинул на него глаза.

— Чо, не дала? Ничего, ты за нее не переживай! Не бзди, все путем будет — есть еще нормальные пацаны, — осклабился тот. — Еще паровоз не тронется, натянут за всю маму, по самую шапочку — за себя и за того парня!

Воробьев не знал, куда деваться. Беспомощно сжимая дрожащие губы, он пытался протиснуться в толпу подальше от Чугайнова, но тот не отставал, с мстительным удовольствием зудел над ухом: