Голос вице-консула, когда он впервые говорит с Анной-Марией Стреттер, глубокий, но странно лишенный тембра и чуть резковатый, как будто он сдерживается, чтобы не завизжать.
– Мне говорили, что люди здесь, бывает, очень боятся проказы, жена одного секретаря в испанском консульстве…
– А, да, знаю. Она действительно очень боялась. – Помолчав, продолжает: – Что вам говорили об этой женщине?
– Что ее страхи были беспочвенны, но все равно пришлось отправить ее в Испанию.
– Нет полной уверенности, что она не была больна.
– Она не была больна.
Анна-Мария Стреттер чуть отстраняется и на этот раз смотрит ему прямо в лицо. Он не поверил ей, она удивлена? Заметил ли кто прозрачность светло-зеленых, как вода, глаз? Вот улыбку – да, наверно, когда она одна и не знает, что ее видят, наверно, да. Но не глаза, ведь он дрожит, он не видел глаз?
– Она действительно не была больна.
Он не отвечает. Она сама его спрашивает:
– Почему вы говорите мне об этом?
Вокруг шепчутся: смотрите, какой она иногда выглядит суровой, иногда даже ее красота кажется иной… Мелькнула ли жестокость в ее взгляде? Или наоборот – нежность?
– Почему вы говорите мне о проказе?
– Потому что я чувствую: если я попытаюсь сказать вам то, что хотел бы суметь вам сказать, все пойдет прахом. – Он дрожит. – Слов, чтобы сказать вам, слов для вас, таких слов… у меня… чтобы сказать вам, нет таких слов. Я оплошаю, найду не те… скажу не о том… о том, что случилось с кем-то другим…
– О себе или о Лахоре?
Она ведет себя не так, как та, другая женщина, не откидывает голову, чтобы лучше видеть лицо. Не спрашивает, не повторяет последнего слова, не просит продолжать.
– О Лахоре.
Те гости, что смотрят на них, видят в его глазах что-то вроде радости, бурной радости. Пламя, что горело там, в Лахоре, все думают об этом и немного испуганы, сами толком не зная, почему, ведь он не сделает ничего плохого мадам Стреттер, конечно нет.
– Вы думаете, что вы должны…
– Да. Я хотел быть услышанным вами, именно вами, сегодня вечером.
Она посмотрела на него – так быстро, что на этот раз он вряд ли увидел ее глаза, только ускользающий взгляд. Он что-то говорит очень тихо.
Вокруг шепчутся: он говорит так тихо, посмотрите на него, он как будто… Кажется, он по-настоящему взволнован, вы не находите?
– И еще, именно это я и хотел попытаться вам сказать, потом, после, человек знает, что был в Лахоре в невозможности быть там. Это я… тот, кто говорит с вами сейчас… это он. Я хотел, чтобы вы услышали вице-консула из Лахора, он – это я.
