— Я предпочитаю знать как можно больше о людях, с которыми веду дела, — сказал Некер, отвечая на вопрос, который Джордан не задала вслух. — Это часто оказывается полезно.
— Есть одна вещь, которая очень много для меня значит, — Джастин предлагает меня клиентам, даже если они не просили подыскать «цветную девушку», как сейчас обычно выражаются. В большинстве агентств делают так, только когда клиент настаивает именно на этом, а Джастин старается устроить меня всюду, где это возможно.
— «Цветная девушка»? Этого выражения я не слышал и думал, что официально говорят «афроамериканцы».
— Готова поспорить, что к единому мнению по этому вопросу не придут никогда. Люди будут всегда спорить о том, как это называть, не оскорбляя ничьих чувств.
— Извините меня, — поспешно сказал Некер, — я не хотел показаться бестактным. У нас, швейцарцев, то же самое, то есть есть итальянские, немецкие, французские швейцарцы, но…
— Но вы все белые. Повезло Швейцарии.
— Прошу меня простить, я, должно быть, вас обидел.
— Никоим образом! — улыбнулась Джордан. — На эту тему мне есть что сказать, но мне редко удается встретить белого человека, который может говорить со мной об этом без смущения.
— Я не смущаюсь, и мне интересно.
Джордан внимательно посмотрела на Некера и увидела в его глазах неприкрытое любопытство, которое люди, желающие быть вежливыми, предпочитают скрывать. Она вдруг почувствовала, что ей с ним удивительно спокойно. Ничто не указывало на то, что он питает к ней сексуальный интерес. Ее не смущал ни его уверенный вид, ни его привычка задавать вопросы, на которые он всегда ждал ответов. Она проникалась уважением к этому человеку и вдруг поняла, что доверяет ему и может говорить с ним открыто.
— Возьмем, к примеру, слово «черные», которое иногда даже пишут с большой буквы, — сказала Джордан. — Многие люди, и я в том числе, продолжают настаивать, что они — черные американцы, а не афро-американцы, потому что они уже так далеки от Африки в культурном смысле, их предки поселились в Америке намного раньше, чем многие американцы, и не чувствуют связи с Африкой. С другой стороны, многие черные американцы считают меня недостаточно черной.
— Я совсем запутался.
— Я тоже. Недавно я читала один английский журнал, посвященный черным женщинам, и там говорилось, что существует тридцать три оттенка черной кожи — от цвета слоновой кости до иссиня-черной. С ума сойти! Кто и как считал оттенки кожи? В том же самом журнале рассказывается про Рошумбу, черную топ-модель, которую называют Верной Сестрой, потому что она носит короткую стрижку — афро и крайне отрицательно отзывается о тех черных топ-моделях, которые сказали ей, что согласны были бы выпрямить волосы или изменить форму носа ради того, чтобы попасть на обложку «Вога». Да на это согласилась бы любая белая манекенщица, и при этом она бы не считала, что предает свои шотландские или итальянские корни. Наверное, сама того не подозревая, Рошумба, а имя ее в переводе с суахили значит «красавица», взяла на себя обязанности верховного судьи и решает, кто достоин называться «черным». Ей самой не надо идти на компромиссы, она великолепна, и три номера «Спортс Иллюстрейтид», в которых она сфотографирована в купальниках, — тому подтверждение. Так что мне остается довольствоваться тем, что я не Верная Сестра и не истинно черная.
