— Представь себе, что мир — это клочок бумаги, — говорил ему Гейнц, — а ты живешь в нем, как в нарисованной на нем картине. Как ты думаешь, чего тебе не будет хватать?
— Наверное, всего, — ответил он.
— Нет, я не это имею в виду. Я говорю о чем-то куда более важном.
— Но что может быть важнее, чем все? Я не понимаю.
— Подумай.
Гейнц отметал все возражения.
— Ты сможешь пойти вот сюда. — Он провел пальцем по листку маленький круг и остановился у верхнего края. — Ты можешь идти по прямой. — Он провел пальцем линию до нижнего края чека. — Ты можешь пойти, куда тебе заблагорассудится, тем более что этот листок может быть большим, как земной шар. Но чего тебе все же будет недоставать?
— Не имею ни малейшего понятия.
— Да думай же.
— Я думаю, но мне ничего не приходит в голову.
— Измерения.
— Измерения?
— Да, измерения.
Гейнц посмотрел на него своими холодными глазами, в которых горел сейчас огонь научного рвения и крайнего нетерпения. Помолчав, он сказал:
— Мы в реальном мире движемся в трех измерениях.
Он взмахнул чеком, надавил на его середину большим пальцем, проткнув бумагу насквозь, потом снова поднял ее и показал старику дырку.
— Что ты теперь видишь?
— Здесь чего-то не хватает.
— Точно.
— Но чего?
— Назови это как хочешь. Назови это прошлым, или мертвецом.
— Я не понимаю.
— Мы в трехмерном мире движемся по объемным кругам и находим это нормальным.
Гейнц говорил теперь очень громко, такое с ним порой случалось, он размахивал руками, изображал в воздухе круги, снова и снова протыкал бумажку и смотрел на результат, потом поднял руки, сложенные дугой, и задержал их, громко смеясь, перед своим лицом.
— Теперь ты видишь? Люди, то есть те из них, которые живут в двух измерениях, если бы это было возможно, не понимают, что происходит, они не знают третьего измерения, у них его нет. Для них это потеря! Ты понял? Они потеряли его! Они потеряли все!
Теперь он просто кричал. Мальчик ошарашенно посмотрел на Гейнца, подхватил свои камни и убежал.
— Что ты хочешь этим сказать?
— То, что время проходит и исчезает. Оно течет по-другому, если сказать точнее.
Он достал из рукава фляжку с водкой, уже полупустую, отвинтил крышку и понюхал, но пить не стал. Было такое впечатление, что он достал фляжку только для того, чтобы предложить и старику понюхать водку.
— Наследство, — вдруг сказал он тихо.
— Да, представь себе.
Он понимал, что это прозвучало зловеще.
— Так радуйся, а то ты, кажется, совсем не рад.
— Это точно.
