Тетя Элспет накинулась на него: она не потерпит подобных речей в этом доме, и особенно перед детьми — надо полагать, она имела в виду Кетрин. Досталось и остальным за опоздание к чаю.
Алан слушал вполуха. Он уже понял, что выпады тети Элспет не всегда следует принимать всерьез. Запивая виски крепким темным чаем, Алан почувствовал, что настроение его улучшается.
— Ах! — расслабленно вздохнул Колин, отодвинул стул, потянулся и хлопнул себя по животу. Между бородой и косматыми волосами огнем горело лицо. — Вот теперь я чувствую себя лучше. Черт возьми, мне почти хочется вернуть старого лиса и извиниться перед ним!
— Ну, как, вы пришли к чему-нибудь там наверху, в башне? — нерешительно спросила Кетрин. — Решили что-нибудь?
Колин почесал бороду зубочисткой.
— Нет, Кетти, ничего мы не решили.
— Пожалуйста, не зовите меня Кетти! Вы все обращаетесь со мной, как с ребенком!
— Ты и есть ребенок! — твердо сказала Элспет.
— Ничего мы не решили, — продолжал Колин, хлопнув себя по ноге, — но в этом и нет необходимости. Завтра приезжает Гидеон Фелл, а уж если он будет здесь…
— Гидеон Фелл? — переспросила Кетрин. — Доктор Фелл?
— Ну, конечно, он.
— Тот ужасный человек, который иногда пишет в газеты? Вы его знаете, Алан!
— Доктор Фелл — известный ученый, Кетти, — сказал Колин, — и ты можешь снять перед ним шляпку. Однако своей известностью он больше всего обязан раскрытию преступлений.
— Во всей этой истории я не вполне понимаю одну вещь, — задумчиво проговорил Алан. — Дневник.
— Дневник? — переспросил Колин. — Скорее всего, его кто-нибудь стащил.
— Но что это за дневник?
— Дневник Энгуса, черт возьми! Он каждый год аккуратно вел дневник, а в конце года сжигал его, чтобы кто-нибудь не нашел и не узнал его истинных мыслей.
— Мудрая и осмотрительная привычка.
— Это так. Каждый вечер перед тем, как лечь спать, он делал записи в дневнике, не пропуская ни одного дня. Утром дневник должен был лежать на столе, но его там не было, по крайней мере, мне так сказали. Верно, Элспет?
— Пей чай и не болтай глупостей.
Колин выпрямился.
— То есть как не болтать глупостей? Дневника ведь не было, верно?
Элспет осторожно, грациозно и аристократично — было видно, что ей не чужды светские манеры, — налила чай в блюдечко, подула на него и выпила.
— Беда в том, — продолжал Колин, — что пропажу дневника заметили только через несколько часов, за это время его мог забрать кто угодно. Иначе говоря, нет никаких доказательств, что дневник унес таинственный убийца. Это мог сделать любой. Правильно, Элспет?
