— Никак нет — сорок девятого года рождения. У наших матерей — большая разница в возрасте.
Государыня растерянно хмурится и, лукаво посмотрев на племянницу, бормочет, смущенно разводя руками:
— М-да… Как же это я могла забыть? Совсем постарела бабуся», — затем снова оборачиваясь к Карлису, — «Друг мой, важные государственные дела оторвали коменданта рижского гарнизона, и его юной жене некому составить компанию. Не мог бы ты сопроводить ее домой в Ригу и побыть ее секретарем? Так что иди и собери вещи, — через час ты выезжаешь с твоей госпожой.
Юноша медленно встает с колена и смотрит на матушку. У него такие же темно-соломенного цвета волосы и такие же — серо-голубые глаза. Даже его острый нос сходен с матушкиным — еврейским. Со стороны их можно принять за брата с сестрой (и многие впоследствии впадут в эту ошибку). Молодая женщина, наконец, мягко вынимает свою руку из руки юноши — все это время они стояли, держась за руки, а тот будто опомнившись, наклоняется было вперед, но правительница Риги запретительно качает головой. При этом она со значением показывает взглядом на венценосную тетку, а глаза ее счастливо улыбаются. Юноша чуть кивает, показывая, что понял запрет, улыбается ей в ответ и выходит из покоев Императрицы.
Племянница оборачивается к Государыне и в глазах ее ярость:
— Вы обещали мне мужа! Зачем Вы подсунули мне пьяного, вонючего старика, когда у вас на примете был его родной брат?
— Но он — простой латыш, милочка!» — тетка с затаенной усмешкой смотрит на родственницу, а та всплескивает руками.
— У него глаза — не раба! Кто этот человек? Почему у него столь странная внешность? Почему я его раньше не видела?
Государыня пожимает плечами:
— Говорят, что брега Даугавы не дружны меж собой. Болтают про каких-то даже разбойников и пиратов, нападающих на польских купцов — на суше и море. Но мне ничего не известно об известной пиратской фамилии Уллманисов, которые по польским ябедам вроде бы разоряют чуть ли не их города.
Если б я знала об этом, мне пришлось бы их наказать, а слухи бытуют, что Уллманисы втайне сроднились аж с Бенкендорфами — моими правителями Лифляндии. Если сие подтвердится, я даже не знаю что делать, — для России не принято, чтоб генералы женились на юных разбойницах, а регулярные части в одном строю с бандами нападали на наших соседей. Я ничего об этом не знаю, но у тебя теперь будет шанс взглянуть на рижские доки с темной их стороны. И насколько я слышала, знакомства в сих доках порою важнее милостей многих баронов… Но ты ведь и в Зимнем больше якшалась с прислугой, чем с фрейлинами.
