Призвание варяга (von Benckendorff) - Александр Эрдимтович Башкуев

А.Х. Бенкендорф

1783–1844

(Копия парадного портрета кисти Д.Доу из серии портретов русских генералов — участников Войны 1812 года. 1819–1829. Военная галерея 1812 год.

Оригинал уничтожен по Высочайшему повелению Императора Николая I в 1845 году.)

Моцарт:

Да! Бомарше ведь был тебе приятель;

Ты для него Тарара сочинил,

Вещь славную. Там есть один мотив…

Я все твержу его, когда я счастлив…

Ла ла ла ла… Ах, правда ли, Сальери,

Что Бомарше кого-то отравил?

Сальери:

Не думаю: он слишком был смешон

Для ремесла такого.

Моцарт:

Он же гений.

Как ты, да я. А гений и злодейство

Две вещи несовместные. Не правда ль?

Сальери:

Ты думаешь?

(бросает яд в бокал Моцарта)

Ну, пей же…

Замысел этой книги родился у меня много лет назад, на одном из вечеров в зиму 1831–1832 годов. Это было волшебное время: мы только что покончили с Польским Восстанием, балы следовали один за другим, — общество ликовало.

Мне тоже сыскали повод для торжества. Государь наградил меня Виртутом Милитари — Высшим Орденом Царства Польского. В шайках — всех мажут кровью.

Не хочу выглядеть чистоплюем и объяснюсь, — на мой вкус лютеранская Латвия так же отлична от православной России, как и чертова Польша. И если поляки жаждут Свободы от русских, того ж требуют и мои латыши. Поэтому я отказался поднять егерей на эту пирушку и вступил в бой лишь когда польская мразь стала жечь церкви, да вешать русских попов.

Война — войной, Свобода — Свободой, но слуги Божии (какой бы Веры они ни были) — безоружны и не вступиться за них — страшный грех. Когда мои лютеране прибыли, наконец, на войну, Государь был столь счастлив, что сразу хотел наградить, но я — отказался. Теперь, после общего омовения в польской крови, отказ выглядел бы Бесчестным и я принял награду.

Бал, данный мной по этому случаю, отличался особой пышностью и весельем. (Не потому, что я получил эту висюльку, иль истребил еще кучу католиков, но — в ознаменование новых льгот, вырванных нами у русских.)

Была вся столица — положительно вся: Августейшая Чета впервые «вывела на свет» Наследника и столичные барышни падали в обморок от одного взгляда юного принца. Из министров и сенаторов были все. Все пришли свидетельствовать мне почтение. (А может не мне, но — моим егерям, без коих русские так и не справлялись с поляками.)

Успех был совершенный. Гости разъезжались под утро, и на прощание Государь, будучи в легком подпитии и потому — хорошем расположении духа, изволил предложить продолженье банкета в другой день в узком кругу.