Это был не я. Мой старший брат родился форменным идиотом и помер через месяц после рождения. В 1782 году родилась мертвая девочка и тогда все вспомнили о «проклятьи фон Шеллингов».
Как я уже доложил, болезнь эта не лечится, но разрешима, если оба родителя имеют «проклятую» Кровь.
Анализы показали, что у матушки не может родиться ребенок от Бенкендорфа. Их «крови» полностью не совпадали. А все матушкины кузены остались в Германии, да и не могли они «мараться с еврейкой». (Я уже доложил о прусском законе по этому поводу.)
Поэтому матушка написала тетке письмо, в коем просила дать ей развод. Бенкендорф пил, не просыхая, иной раз подымал на матушку руку, не умел, да и не хотел заниматься ни Ригой, ни латышами и матушка просто устала от всего этого.
В ответ на сие из столицы прибыл нарочный с приказом немедля явиться на аудиенцию к самой Государыне.
Матушку вводят в спальный покой. В комнате жарко и душно, — кругом тяжкий запах жасмина и парафина. На улице уже утро, но здесь — полумрак из-за плотных и темных занавесей и мерцанья десятков свечей.
Добрую половину спальни занимает огромный альков с исполинской постелью, окруженный шкафчиком для белья и туалетными столиками. Впрочем, постель едва смята, а Государыня сидит за столом в другой части комнаты. Этот стол завален бумагами, книгами и журналами, а корзинка под ним забита грязными перьями.
Императрица, сверяясь с какою-то книжкой и не переставая писать, спрашивает у лакея:
— Сколько времени?
Старый и, видимо, опытный раб еле слышно бормочет:
— Утро, Ваше Величество. Дозвольте, мы приберем. Какой подать завтрак?
Государыня с видимым сожалением отрывается от бумаг, слепо щурится на вошедших, затем встает с кресла, подходит к окну и раскрывает его. Комната заполняется свежим утренним воздухом. Венценосица с наслаждением дышит и произносит:
— Скажи Эйлеру, чтобы что-то придумал. Опять всю ночь глаз не сомкнула. Клевать мне носом на вечернем Совете! Кто там?!
Матушка идет ближе, Государыня со свету прикрывает глаза, узнает в гостье племяшку и машет слугам рукой:
— Уберите-ка все со стола! И завтрак, пожалуйста, на двоих, — затем она о чем-то задумывается, подзывает старшего из лакеев и просит, — Позови мне давешнего купца. Пусть обождет.
Слуги бесшумными тенями наводят в спальне порядок, а царица с неприязнью окидывает племянницу взглядом:
— Я прочла твою просьбу. Неужто я такая тиранка?!
Матушка немного пугается. Обычно тетка гораздо любезнее.
