Дженни выпрыгнула из машины первой. В Крэнстоне ее рефлексы стали быстрые, как у маленького проворного кузнечика. Когда зрители на верандах увидели, кто у меня был пассажиром, раздался дружный хор приветствий. Великая Кавиллери! Услыхав эти радостные крики, я почувствовал, что почти стыжусь вылезти из машины. Ведь я при всем желании не мог сойти за гипотетического Оливеро Барретто.
— Привет, Дженни, — зычно крикнула какая-то матрона.
— Здравствуйте, миссис Каподипуло, — прокричала в ответ Дженни. Я выбрался из машины, сразу почувствовав на себе множество взглядов.
— Эй, а кто этот парень? — крикнула миссис Каподипуло.
У них тут без церемоний, верно?
— Никто, — откликнулась Дженни, что чудесным образом прибавило мне уверенности в себе.
— Может, и так, — прокричала миссис Каподипуло в мою сторону. — Зато девушка у него что надо!
— Он знает, — ответила Дженни.
Затем она повернулась, чтобы доставить удовольствие другой стороне улицы.
— Он это знает, — повторила она для другой группы болельщиков. Потом взяла меня за руку (я был чужаком в этом раю) и повела вверх по ступеням дома 189А на проспекте Гамильтона.
Это был неловкий момент.
Я просто стоял там, а Дженнифер сказала:
— Это мой отец.
И крепыш Фил Кавиллери, лет сорока с большим хвостиком, рост примерно 175, вес 75, протянул мне руку.
Я ощутил его крепкое пожатие.
— Рад с вами познакомиться, сэр.
— Фил, — поправил он. — Просто Фил.
— Фил, сэр, — сказал я, продолжая трясти его руку.
Еще был момент испуга. Потому что когда он выпустил мою руку, мистер Кавиллери повернулся к дочери и заорал: «Дженнифер!»
Секунду ничего не происходило. А потом оба бросились обниматься. Крепко. Очень крепко. Раскачиваясь из стороны в сторону. В качестве комментария к этой сцене мистер Кавиллери повторял (теперь едва слышно) только одно слово: «Дженнифер, Дженнифер!» И единственное, что могла ответить на это его умудренная университетским образованием дочь, было: «Фил, Фил!»
Я точно был здесь лишним.
* * *
Выручил меня в тот день один навык моего изысканного воспитания. Мне всегда внушали, что разговаривать с набитым ртом неприлично. А поскольку Фил и Дженни точно сговорились постоянно наполнять рот едой, говорить мне почти не приходилось. Я съел рекордное количество итальянских пирожных. Позже я порассуждал о том, какие из них понравились мне больше и почему (я отведал по два каждого сорта, чтобы не обидеть хозяина), чем вызвал восторг обоих Кавиллери.
