Пробежка помогает.
Прочищает мозги. Снимает напряжение. К тому же бегать в одиночку приемлемо и с общественной точки зрения. Поэтому, даже когда я работаю над каким-то очень важным делом и провожу целый день в суде, даже если я в Вашингтоне или еще где-то, я надеваю тренировочный костюм и отправляюсь бегать.
Когда-то я играл в сквош. Это, однако, требует и некоторых других навыков. Например, красноречия, достаточного, чтобы сказать: «Прекрасный удар» или «Как вы думаете, на сей раз мы победим Йельскую команду». А это все намного превышает мои теперешние возможности. Поэтому я бегаю. В Центральном парке, где я бегаю до изнурения, мне никогда не приходится ни с кем разговаривать.
— Эй, Оливер, сукин ты сын!
Однажды днем мне показалось, будто я слышу свое имя. Просто игра воображения. Никто никогда не окликал меня в парке. Поэтому я побежал дальше.
— Ах ты, проклятый гарвардский сноб! — и хотя в мире полно людей, подходящих под это определение, все же я почувствовал, что зовут действительно меня. Я оглянулся и увидел, что Стивен Симпсон, мой бывший однокашник, с которым мы жили в одной комнате, догоняет меня на велосипеде.
— Эй, что с тобой? — сказал он вместо приветствия.
— Симпсон, черт подери, что дает тебе право утверждать, будто со мной что-то не то?
— Ну, во-первых, я теперь врач с дипломом, во-вторых, считается, что я твой друг. В-третьих, я оставлял тебе сообщения на автоответчике, на которые ты так и не ответил.
— Я думал, у медиков никогда нет времени…
— Послушай, Барретт, я был занят, но нашел время жениться на Гвен. Я звонил и даже послал в твой офис телеграмму с приглашением, но ты не пришел.
— Ох, прости, Стив, но я не получал никакой телеграммы, — соврал я.
— Да? Как же получилось, что спустя две недели ты прислал свадебный подарок?
Черт, этому Симпсону самому надо было стать юристом! Но как я мог объяснить, что единственное, в чем я на самом деле нуждаюсь — это долгое время не общаться ни с кем из представителей рода человеческого.
— Мне правда жаль, Стив, — ответил я в надежде, что он уедет.
— Ты не сожалеешь, ты оплакиваешь самого себя.
— Благодарю. Привет, Гвен.
Он продолжал ехать рядом.
— Эй, послушай, не спрашивай почему, но Гвен очень хочет тебя видеть, — сказал Симпсон.
— Это попахивает мазохизмом. Она показывалась врачу?
