— Тогда зачем ей встречаться с вами?
По-моему, доктор Лондон — наивный человек. Или отстал от времени. Или иронизирует.
— А разве нас не уверяют, что мы живем в эпоху, свободную от морали. Возможно, они оба согласились не связывать свои отношения какими-то условностями, не ограничивать их…
— Но если она, как вы говорите, свободна от морали, почему она просто не даст вам это понять?
— Да, в этом весь парадокс. Я думаю, Марси лет тридцать, хотя выглядит она гораздо моложе. Это значит, что она как и я продукт начала шестидесятых годов. В то время не было такого распутства. Женщины ее лет часто лицемерят даже с собой: сообщают, что едут в Кливленд, а на самом деле наслаждаются жизнью на Бермудах.
— Это ваши фантазии?
— Хорошо, — уступил я. — Но может она там с дружком, с которым живет. Кстати, это может быть ее муж, а, может быть, и нет.
— И вы разозлены…
Не нужно быть психиатром, чтобы понять — я разъярен!
— Она не была откровенна со мной, черт возьми!
Проорав это, я сообразил, что мои проклятья может услышать пациент, сидящий в приемной.
На несколько секунд я замолк. Почему я так разволновался, убеждая его, что мне все равно?
— Господи, да мне жаль любого парня, который свяжется с этой высокомерной лицемеркой.
Пауза.
— Свяжется? — спросил доктор Лондон, подхватив мой глагол, чтобы использовать его против меня.
— Нет, — засмеялся я. — Я ею абсолютно не заинтересован. Я вообще собираюсь послать этой суке телеграмму с предложением отправиться ко всем чертям. Еще одна пауза.
— Только я не могу, — признался я. — Я не знаю ее адреса.
Мне снилось, что я сплю, когда чей-то телефонный звонок разбудил меня.
— Привет. Я разбудила, побеспокоила или как-то еще помешала? — раздался веселый голос Марси Нэш. Скрытый смысл вопроса: развлекаюсь я с кем-то или просто, как собака, жду ее звонка.
— То, что я делаю, строго засекречено, — ответил я, подразумевая: просто лежу и чешу себе яйца. — Но вы-то где, черт побери?
— В аэропорту, — сказала она, словно это была правда.
— С кем? — спросил я небрежно, надеясь застать ее врасплох.
— С усталыми бизнесменами.
Держу пари, что бизнес был очень утомительным.
— Ну как, хорошо загорели? — спросил я.
— Что? — спросила она. — Послушайте, Барретт, вы что, пьяны? Прочистите мозги и скажите, играем ли мы в теннис завтра утром?
Я покосился на часы. Был почти час ночи.
— Сейчас уже завтра, — отвечал я раздраженно. Я так и не узнал, что она делала всю неделю, она меня разбудила посреди ночи, не ответила на мои коварные вопросы, одним словом, таинственность продолжалась.
