Зазвездный зов | страница 73




"В то утро кончил Нулина поэт..."

В то утро кончил Нулина поэт
В селе Михайловском, в глухой опале,
Когда грядущих розовых скрижалей
На площади Сенатской вспыхнул свет.
Казненные в расцвете гордых лет
Бессмертие достойное стяжали,
Их замысел из радуги и стали
Равно мечом и лирою воспет.
Столетнюю справляем годовщину,
Я холодом времен горю и стыну,
На струнах вожжевых мои персты.
Я трогаю века, мой свист неистов,
И звездной вьюгою проходишь ты,
Век Пушкина и буйных декабристов.

"Я в скорби угасающих светил..."

Я в скорби угасающих светил,
Я в смутном ужасе их дряхлой дрожи,
На панихиды песни их похожи,
Их пламень умиранья охватил.
И тот, кто буйством был недавно мил,
Кто Пушкина кому-нибудь дороже,
Застыл с улыбкой на немытой роже,
Он досыта нас хлябью накормил.
Иду один в трагичной мгле рассвета,
Опять строкой могучей ночь воспета,
Метель созвездий млечных улеглась.
О золотом медлительном востоке
Поет петух, не разлипая глаз.
Мой день вздымает свой топор жестокий.

"Эредиа трофеи брал работой..."

Эредиа трофеи брал работой,
Он вел тридцатилетнюю войну,
Пока не взял крутую тишину,
Как древний форт, с неслыханной заботой.
Быть может, не в десятый раз, а в сотый
Он переписывал строку одну,
Как тетиву натягивал струну
И стены пронизал легко как соты.
О, будь литой стрелой, моя строка.
Я знаю, что вершина высока,
И там такой жестокий холодище,
Что кровью там просвечивают льды,
И хаос в кандалах созвездий свищет
И зло дробит льдяную сталь звезды.

"Нет добродушней русского медведя..."

Ф.

Нет добродушней русского медведя,
Его любили дети всех племен,
Забавен он, дурашлив и умен,
И на цепи мычит, по воле бредя.
Он бродит средь лесистого наследья
Непроходимых сумрачных времен.
Один со мною дружен, заклеймен
Он редким прозвищем медвежьим Федя.
Но я боюся дружеских услуг,
Я поле жизни прохожу как луг,
Покрытый облаками и обросший
Травою темной в человечий рост,
И друг мой самый близкий и хороший
С моих висков не сгонит липких звезд.

"О, яркого созвучья новый звон..."

О, яркого созвучья новый звон,
Как циркуля раздвинутые бранши
Скрепляешь ноги ты строфы-тиранши
И чистый разум часто гонишь вон.
Мы для тебя не ведаем препон,
Чтоб не звучало то, что было раньше,
Мы смело вспоминаем о Ламанше
В стране, где жил и Ленин, и Гапон.
Велик простор от Пса до Водолея,
Во весь опор мы скачем, не жалея
Ни белых крыл, ни голубых подков.
Огромно небо, но земля не меньше,
Когда разгладим складки всех веков