После бани очень хотелось пить. Но, проходя мимо отремонтированного и покрашенного буфета, Федор ускорил шаг. Из открытых дверей буфета доносился смех Полины. К черту, незачем сюда ходить, надо ездить в заводскую баню!
Пройдя несколько кварталов, Корнеев успокоился и уже упрекал себя в малодушии. Подумаешь — ну, и зашел бы! Что ж ему теперь, в другой город уезжать, раз она тут живет? В конце концов все очень естественно: разлюбила — ушла, не крепостная. Может, еще и так случится, что придется детей ее учить. Воображение живо нарисовало: постаревший Корнеев входит первого сентября в восьмой класс, ученики встают и тут же садятся, разглядывая нового педагога. На первой парте, у самого стола, сидит розовощекий паренек с большими серыми глазами и русым чубчиком. Чувствуя, как у него стучит сердце, Корнеев просматривает в классном журнале фамилии учеников и сразу же выхватывает: Корнеев… Хотя, почему Корнеев? Забывшись и не замечая удивленных взглядов прохожих, Федор Андреевич «забормотал». Фамилия паренька будет другая…
— С легким паром! — окликнула Настя, когда Федор Андреевич вернулся домой. Она выглянула из-за занавески — со шпильками в зубах, мелькнули смуглые обнаженные руки — и снова скрылась.
Корнеев снял прилипшую к телу гимнастерку, надел пижаму, зачерпнул из ведра ковш воды.
— Что ж вы воду? Чай вон готов.
Федор Андреевич оглянулся и опустил ковш.
Настя стояла посреди комнаты, освещенная теплым предвечерним солнцем, порозовевшая от смущения и неузнаваемая, с тщательно уложенными вокруг головы косами, в новом платье, облегавшем ее фигуру с небольшой, как у подростка, грудью, в коричневых туфлях-лодочках на стройных ногах. Она была похожа сейчас на прежнюю молоденькую и счастливую жену Алексея, с которой добродушный рослый электромонтер гордо проходил под одобрительными взглядами всего двора.
— Анку на улице не видели? — смущенно блестела синими глазами Настя. — Расстроилась она у меня!
— «Что такое?» — спросил взглядом Корнеев.
— Да что? — засмеялась Настя. — Завтра демонстрация, а младшие классы не берут. Со мной просится, да уж не знаю, как быть. От завода до центра пока дойдет — сморится.
— «Мы с ней сходим», — написал Корнеев.
— Пожалуйста, если можно, — благодарно взглянула Настя. — Она вас не утруднит, только чтоб не потерялась. Я пойду, Федор Андреевич, если уж задержусь — стучать буду.
В комнате сразу стало пусто, солнце завалилось за крыши. У всех сегодня праздничные вечера, ушла на завод и Настя, а он снова один. Федор Андреевич посмотрел в зеркало, висевшее в простенке, невесело усмехнулся. Стареем, Федор! Вот и первые седые волосы на висках…
