Я поняла, что она говорит не только об Адидасе. Она думала и о том кошмарном дне, когда убили ее папу. Когда деревенские жители забрали верблюда и весь цирк пропал.
— Почему? — рыдала она. — Что я сделала этому мальчишке? Почему он стал вредить мне?
— Не знаю, — ответила я.
Это была правда, я и в самом деле не знала, как становятся такими, как Адидас.
— Как можно вообще кому-то верить?
— Не знаю, — сказала я.
— И я не знаю… — вздохнула она.
— Хотя… Иногда… — сказала я и вышла во двор, чтобы подобрать веревку, которую Адидас бросил на землю.
Растрепанные концы были взъерошены, но веревка еще годилась для использования. Она, конечно, стала короче — Глории придется чаще поворачивать.
Глория закрыла глаза — может быть, она уже засыпала, когда я снова вошла в квартиру. По крайней мере, она не ответила, когда я спросила, не холодно ли ей. Господин Аль лежал у нее на животе. Я надеялась, что он хорошенько ее согреет.
По дороге домой я снова увидела два узла от веревки. Никто никогда не догадается, откуда они взялись. Никто, кроме меня, не знает, что кое-кто в нашем дворе умеет танцевать на канате. В тоненькой ночной сорочке, к тому же. Держа в вытянутой руке раскрытый зонтик. Старушка, которая в один счастливый момент обнаружила, что все еще умеет танцевать на канате. Старушка, у которой больше нет каната.
Не важно, что Зака не было рядом с Адидасом, когда тот резал веревку. Как раз в ту минуту он и должен был оказаться рядом! Тогда он и должен был взбунтоваться! А если не решился сейчас, то не решится никогда.
Стоя под своим окном и глядя на водосточную трубу, я поняла, что не смогу. Только не сейчас. Поэтому я поехала на лифте. И позвонила в дверь. Открыл, конечно, не Зак, а мама. Взъерошенная, сонная мама. Казалось, она не понимала, что это я.
Я быстро протиснулась мимо нее. Не хватало только, чтобы все любопытные соседи пооткрывали двери и уставились на нас.
— Я уронила кое-что в окно, — сказала я. — И забыла ключ.
— Что это ты уронила? Покажи-ка!
Я пошарила в кармане и нашла только крышечку от бутылки. Ее я и показала маме. Она включила свет в прихожей, крышечка блеснула, но никто не поверил бы, что за таким можно побежать на улицу.
— Пойдем-ка на кухню, — велела мама.
Она сказала, чтобы я села на стул. Потом поставила передо мной стакан молока и уселась напротив.
— А теперь рассказывай! Я проснулась час назад и подумала, что к нам ломятся грабители. Но это был твой брат, который влез в окно! Я и его расспросила, не сомневайся. Наконец, он рассказал. И ты тоже рассказывай, Янис.
