– А вот ужинать, Хозяин, со мной садись, уважь гостя. – Кто-то снова хмыкнул, и возле стола оказался маленький, но широкоплечий с выпуклой грудью человечек, совершенно седой, с длиннющей и ухоженной бородищей толщиной в просяной веник, волосами до пояса и с огромными синими глазищами.
– А не пуглив ты, наставник! – насмешливо сказал дед. Ростом он хорошо если бы достал мне до бедра.
– А чего пугаться, если я с добром, да и попросился, вежество показал? – спросил я.
– И то. Звал за стол-то по обычаю? – спросил Дед, как я решил его кликать, как мне показалось, с затаенной грустью.
– Нет, Дед, от сердца. Ничего, если я тебя Дедом стану кликать? – спросил я на всякий случай.
– Кличь, кличь, спеку тебе кулич, – пробормотал Дед и мигом оказался на столе. Ел он опрятно и чисто, хотя видно было, что проголодался. Я ел не торопясь, прихлебывая кипяток, в который добавил меду. То же самое было и в кружке у Деда.
– Я Дворовому отнесу мясца с хлебушком? – спросил меня домовой.
– Само собой. А то к столу зови? – предложил я.
– Нечего ему делать в избе, не балуй! – строго сказал Дед и дробно протопотал к дверям, а я понял, что их приятельство с Дворовым строго держалось в древнейших рамках и не мне их нарушать. Оно и к лучшему. Я сам убежденный консерватор и ретроград. Все старое, проверенное, надежное мне милее всего нового и яркого, пусть и кажется порой окружающим, что я и неправ.
Дед уже вновь сидел на столе, я подлил кипятку в кружку и подвинул к нему яблоки и лаваш.
– Дворовый на угощении благодарствует, велел передать, чтобы ты о лошадках не пекся, ничего им не подеется, – сказал Дед и вкусно захрустел яблоком.
– Вот то добро, Дед. И тебе спасибо, что в дом пустил и жить позволил. Покажи мне потом, где нельзя вещи класть и самому ложиться.
– Успеется с этим, – Дед доел яблоко и аккуратно бросил огрызок в деревянное ведро, стоявшее у очага. Я закурил, Дед от удивления поднял брови, принюхался, чихнул и спросил:
– Это что за отрава, наставник?
– Зови, Дед, Ферзем. Отрава, тут ты угадал, заморская отрава. Привыкаешь к ней, к проклятой.
– А дым приятный, ты дыми, дыми, мне нравится. – Дед принюхался.
Курить его научить, что ли? Нет уж. Чистое баловство, как бы сам Дед сказал, думаю.
– В баню-то пойдешь нынче, Ферзь? – осведомился Дед. – Тогда бы и Баннику хлебца с мясцом?
– Не пойду сегодня, спину мне посекли, Дед. А что до хлеба с мясом – то сделай милость, снеси и Баннику.
Дед снова обернулся на одной ноге и, встав на лавку, запалил в светце лучину.
