Жизнеописательница взяла у него тоненькую пачку исписанных листов, но как-то смущенно, растерянно, словно думая о чем-то другом, словно производя в уме цепь каких-то сложных вычислений.
— Да, — сказала она, — хорошо. — Сердце Шенка радостно подпрыгнуло. — Подождите меня после работы.
— Но как я могу быть уверенным, что вы придете?
Жизнеописательница словно не заметила этой колкости.
— Встретимся прямо здесь, — сказала она, понизив голос почти до шепота. — Только подождите меня, пока все остальные разойдутся.
И снова любопытствующие головы вскинулись и нырнули, как утки в пруду. Шенк надеялся, что все присутствующие расслышали сказанное, стали свидетелями его торжества.
Он спустился к себе, ко все тем же картам, которые представлялись ему сейчас не более чем докучной помехой сладостным мечтам, обуревавшим его воображение. Обида за пустое, бесплодное ожидание, мучившая его почти два уже дня, бесследно изгладилась; он ничуть не сомневался, что события предстоящего вечера с лихвой оправдают все его усилия.
Его мысли суматошно перескакивали с одного предмета на другой. Он прокладывал русла сотен и сотен крохотных ручейков, бегущих по улицам Ррайннштадта на карте, изображавшей один из городских районов после проливного дождя. Каждый ручеек был тщательнейшим образом вычислен, равно как и несомый им груз когда-то сухих, а теперь насквозь пропитанных водою листьев. Справится ли дренажная система? Над разрешением этого ответственнейшего вопроса трудились лучшие умы, трудились неделями, месяцами. Но сейчас Шенк утратил всякий интерес к своей работе. Один из его ручейков превратился в замысловатую загогулину, он петлял и змеился, презрев все законы гидродинамики. Когда картограф обнаружил, что натворили его руки, он был вынужден начисто стереть карандашные линии и начать все сначала.
Его мысли были заняты Пфитцем и Спонтини. Он хотел было снова взглянуть на ту карту, но сдержался. Там непременно будет Грубер, а Шенку не хотелось сейчас вступать ни в какие разговоры. Пока что не стоит. Может быть, завтра, когда действительно будет о чем поговорить или хотя бы на что намекнуть.
Принесенная Грубером биографическая справка очень заинтриговала Шенка, теперь ему хотелось узнать побольше. Скорее всего, она была получена в Литературном департаменте. Вот туда и сходить, так и день быстрее пройдет. При первой же возможности Шенк оставил свою работу и направился в соседнее здание.
Куратор был все так же погружен в своего Риммлера. В одной его руке была книга, в другой — нацеленное в эту книгу перо. Цапля ловит рыбу, вот на что это было похоже. Напряженная тишина, неподвижность, а затем — «Ну, конечно!» — и перо хищно клюет страницу, чтобы добавить к написанному еще одно предложение или поправить грамматику, освежить метафору.
