Габи развернула газету, и не увидела на первой странице ничего интересного — обычный набор: левые клевали правых, правые — левых.
«Что стряслось, — русская армия вошла в Тель-Авив?».
Дунский нетерпеливо выдернул у нее газету — «Главного не видишь!» — и поспешно зашелестел страницами. Ненужные он швырял на пол с таким остервенением, будто это были его личные враги, а нужная все не находилась.
«Да где ж она? Где она? Только что тут была!».
«Может, ты обронил ее по дороге?» — робко предположила Габи, заранее предвидя гневный взрыв. И не ошиблась — глаза Дунского округлились и рот искривился, готовый произнести нечто крайнее и оскорбительное, но тут, к счастью, пропавшая страница отыскалась в самом конце газеты, рядом с объявлениями о пропавших собаках.
«Вот, читай! Сама убедишься!»
Габи потянулась прочесть, но он не решился доверить ей такое ответственное дело. И начал читать сам:
«Пожар в борделе, расположенном на тель-авивской улице Бен-Игали, не повлек за собой сильных разрушений.
Все работницы дома под красным фонарем остались живы, впрочем, как и их клиенты, которым в эту ночь явно не повезло. Пять пожарных нарядов, прибывших на место происшествия в течение короткого времени, локализовали очаги возгорания и спасли от огня перепуганных «девушек».
Тель-авивская полиция начала расследование, инцидента. По версии стражей порядка — вполне возможен вариант преднамеренного поджога заведения, с целью заставить «мадам» платить по счетам».
«Ты, что ли, сам это написал?» — усомнилась Габи.
«Ты забыла, что ни одна газета меня не печатает?».
«Так откуда они взяли твою идею?».
«Из жизни, дорогая, из жизни! — Дунский скомкал газету, швырнул ее на пол и начал в восторге пинать ее и подбрасывать в воздух, как футбольный мяч. — Только убогие души считают, что литература должна отражать жизнь! Только убогие! Мы с Набоковым с этим не согласны. Нет, мы с этим категорически не согласны! Мы держимся противоположного мнения: жизнь, этот великий плагиатор, создает лишь бледные копии литературного оригинала!».
Габи, изловчившись, выхватила газетный комок, и, аккуратно его разгладив, перечитала заметку о пожаре в публичном доме.
«Выходит, ты действительно Черный Маг, Дунский. Только, пожалуйста, умоляю, не пиши в другой раз о том, что в Тель-Авиве произошло страшное землетрясение!».
