Итак, наш герой угнездился на табурете, имея супротив себя нагую инопланетянку… Виноват, ошибся. В какой- то момент, автор занятый перестановкой кухонной мебели, не углядел когда, Цирин облеклась в серебристо-голубой комбинезон, впрочем весьма тщательно облегавший тело.
— И все же объясни, что тебя беспокоит? — голос космической девы был полон сочувствия, и Борис, устыдясь своей ретирады заговорил: "Это все Леха. Алексей Аристархович, то есть. Сосед мой… Он, понимаешь…" И далее слово в слово была пересказана уже известная читателям история. В ней уместились и автомобильная катастрофа, и периодические запои, и "Сент-Луис блюз", и возвращение из "Раздольного". Всему нашлось свое место. Все разложил Борис на свои полки. Разложил и замолк, созерцая представшую перед ним картину.
Шутки в сторону. Со всей очевидностью, на том уровне откровенности, когда обманывать себя бессмысленно, он понял, что сосед без него подохнет с голоду. Как собака.
Понял и затосковал обречено.
А Цирин молчала. Она все поняла и молчала. Покусывала губы.
Наконец проговорила:
— Этот, как его… Леха… твой друг?
— Да ни в коем случае! — взвился наш герой. — Он жернов на моей шее! Мое проклятие!
— Значит…
— Ничего это не значит! Ну, не могу я его бросить. Понимаешь, не могу!
Дикость какая, — думал он при этом. Неужели все так и кончится?
Надо признаться, — автор ошарашен не менее своего героя. Он ловко рассчитал сюжет — не бог весть что, но и не без изюминки, дело уже идет к хепиэнду, и тут на тебе, Леха! Влез и попутал все карты!
Однако, если быть честным, автора беспокоит не столько сложившаяся ситуация, ни даже судьба самого рассказа — бог с ним с рассказом, придумаем что-нибудь похлеще! Нет, ему, автору, то есть мне, черт возьми! не нравится собственная позиция, точнее отсутствие оной, ибо на вопрос: что бы сделал я, окажись на месте героя — ответа нет. Отговорка же типа: вот окажусь и подумаю — суть паллиатив, и как таковой не принимается. Не тот счет.
Потому-то поступок Бориса Сергеевича автору мучительно непонятен. И не только автору.
Цирин не сдавалась:
— Но это не логично, — рассудительно произнесла она, приглашая нашего героя в выси абстрактных истин. — Сравни: с одной стороны человечество, чьим учителем ты можешь стать, а это шесть миллиардов человек и сколько среди них несчастных, ждущих твоей помощи, а с другой…
— Все так, все так! — с жаром согласился Борис, не дав подруге договорить. — Я и сам из-за этого маюсь. Что человечество, он даже мизинца твоего не стоит, чертов сукин сын!
