— Вы выбрались на берег, адмирал Пиали.
— Здесь мне так же комфортно, как и в море.
«Но вам не так же рады». Мустафа-паша уселся на шелковую подушку.
— По крайней мере ваши драгоценные галеры в безопасности.
— Эти галеры везли через все море ваших людей, лошадей и снаряжение. Без моего флота ваше вторжение не состоялось бы.
— Без моей армии вы не сумели бы угрожать рыцарям неминуемой гибелью, как не было бы повода для триумфального возвращения в Константинополь.
— Похоже, мы преданы одному делу, Мустафа-паша.
— Прикованы к одному веслу, Пиали.
Адмирал улыбнулся:
— Занятная дилемма. Уверен, мы сможем разрешить ее, проявляя такт и терпение.
— Я уже проявил терпение, Пиали. Ибо ни по какой иной причине я бы не согласился с вашим планом атаковать Мальту с юга.
— Но именно здесь находятся рыцари, Мустафа-паша.
— Опасность же таится на севере. А если подкрепления из Сицилии все же прибудут? Если вспомогательная армия укрепится на берегу или укроется в Мдине?
— Добейтесь быстрой победы — и о подмоге можно будет не беспокоиться.
— Рассуждения истинного адмирала.
— А также тактика командира. Мои корабли нуждаются в якорной стоянке, а она в руках рыцарей.
— Мы и здесь в безопасности.
— Пока не подули ветра и не поднялся шторм. Мне нужен проход Марсамшетт, который находится под охраной форта Сент-Эльмо и открывает путь в Большую гавань.
— Драгут будет против.
— Драгут не женат на дочери наследника османского престола.
Таково было откровенное предупреждение, язвительное напоминание о том, кто обладает истинной властью.
Мустафа-паша не стал отвечать на выпад. Он достаточно умен, чтобы разгадать уловку адмирала и верно оценить соперника. Безусловно, Пиали распоряжается флотилией. Наслаждается прочной поддержкой придворных. Но адмирал, будучи человеком самоуверенным и невежественным, непременно перестарается. Кроме того, врага разобьют на суше, а это уже будет делом армии, царством Мустафы-паши, где властвовали осадные инженеры, канониры, стрелки и фехтовальщики. Ради выгоды и призрачного единства главнокомандующий проглотит обиду.
Гнев всегда можно унять и жить, невзирая на разочарование. Мустафа-паша вошел в шатер для допросов и приказал палачам выйти. Времени они не теряли. На столе из толстых досок было растянуто прикованное кандалами обнаженное истерзанное тело мужчины. Мустафа-паша подошел ближе. Подобный вид живых останков ничуть не тревожил его. Пальцы на конечностях жертвы отсутствовали, правая нога сломана, мертвенно-бледную кожу покрывали рубцы и ожоги. Тем не менее это был образец ужасающей красоты. Потому как перед генералом предстало полумифическое существо, раненый рыцарь-госпитальер, настоящий кладезь сведений. И эта тварь рыдала и молилась на своем наречии.
