Промедлений не будет. Тактика партизанской войны, когда приходится нападать и прятаться, не оставляла времени осмотреть поле боя. В любой момент могли появиться другие сипахи, мог прибыть отряд янычар. Пришла пора отступать. Пересчитали раненых, собрали вражеское оружие, тело молодого Месквиты привязали к седлу его лошади, а трупы сарацин обезглавили. Гарди отер пот с глаз и отсалютовал в ответ на приветствие и поздравления командира. Эта стычка была лишь началом. Она забудется в грядущей бойне.
Спустя два дня с тех пор, как дозорные впервые заметили турецкий флот, Мустафа-паша сошел на берег. Верхом на белом арабском скакуне, в сопровождении военного совета главнокомандующий османской армии торжественно прошествовал к лагерю, разбитому неподалеку от побережья. Он мог позволить себе слегка улыбнуться в душе и не стал отказываться от удовольствия устроить небольшой парад. Мустафа-паша чувствовал, что поступил правильно, прибыв на Мальту. Приятно начинать кампанию, которая прославит Аллаха, возвеличит Сулеймана и пропитает эту каменистую пустыню кровью и потрохами христиан. Роскошь и великолепие процессии лишь подтверждали могущество империи. Выстроившиеся в шеренги янычары, обнаженные сверкающие ятаганы, развевающиеся плюмажи из перьев цапли на головных уборах — все свидетельствовало о стремительной победе. Исход войны предрешен.
В блеске ярких шелков, под звуки труб старшие командиры вошли в свои временные обители. Завтра или спустя несколько дней они отправятся дальше, чтобы обосноваться на командных постах, откуда просматривается Большая гавань. В этот час их войска продвигались мимо Заббана, захватывая территорию на высотах неподалеку от Биргу. Вскоре, вселяя ужас в сердца рыцарей, вершину холма увенчает первый стяг. А еще некоторое время спустя вся мощь османского воинства сомнет стены вражеских редутов. Все еще впереди. Тем временем командиры могут отдохнуть после долгого путешествия: пить шербет, курить гашиш и развлекаться с наложницами. Они могут занять себя чем угодно, пока не придет время подсчитывать добычу.
Мустафа-паша пристально посмотрел на адмирала Пиали. Он знал, что это дурной союз, ибо капризный султан опрометчиво навязал командование ключевой кампанией двум полководцам. Подлинное заблуждение, сущий вздор. Который и противопоставил его огонь холодности Пиали, его опыт преувеличенным успехам адмирала, его военные походы мелким морским набегам флотоводца. Мустафа-паша: бесстрашный, внушающий трепет военачальник. Пиали: изнеженный дворцовый фаворит и государственный сводник. В глазах султана они дополняли друг друга. Лишь ноющая боль оставалась сама по себе.
