Гелиос тихо заржал и затряс головой. Он увидел цель. По всей конной шеренге, проникая в душу каждого воина, пронеслось неукротимое чувство предвкушения схватки. Гарди успокоил скакуна. Рядом звенели уздечки, храпели кони, раздавался громкий угрожающий скрежет и лязг блестевших в лучах полуденного солнца доспехов, копий и обнаженных клинков. То был дозорный отряд кавалерии числом около сотни, отправленный на поиски неприятеля. Приказ предписывал атаковать всех, кто попадется по пути, и уничтожать уязвимую пехоту. Появившись из укрытия, они нашли что искали. Столкновения не избежать.
— За Бога и веру! В атаку!
Волна обрушилась, и Гарди был на самом ее гребне. Она захлестнула всех, словно нечто необузданное, идущее из самой души, будто некая неистовая сила, рухнувшая в оглушительном грохоте копыт и воплях людей. Взмыленный Гелиос вращал глазами и прядал ушами. Он стал частью летящей лавины. Гарди приник к шее коня и, ликуя, кричал, охваченный эйфорией. Действия каждого воина слились во всеобщий хаос. Турки бежали и падали, стоя стреляли из аркебуз и, приседая, поднимали пики. Тщетно. Их рубили и кололи. Гарди словно со стороны наблюдал, как протянулась его рука с мечом, как чья-то голова отделилась от шеи и фонтаном брызнула кровь. Галопом пронеслась одна картина. Беззвучно, безмолвно, на ее месте возникла другая — глазам предстало зрелище далекой битвы.
Один из рыцарей кувырком слетел с лошади и упал замертво, лицо его было обезображено выстрелом. Гарди узнал герб. Он принадлежал Месквите, молодому новобранцу из Португалии — племяннику губернатора Мдины. Пал первый дворянин-европеец. Гарди развернул Гелиоса и ринулся на визжащего турецкого рекрута, который в отчаянии бросил оружие. Осман споткнулся. Свесившись с седла, Гарди проткнул его спину. Вздрогнув, сарацин замер. Трое сипахов присоединились к всеобщему замешательству, их арабские скакуны с плюмажами из перьев стали кружить, чтобы седокам было легче целиться из лука, а затем рванули с места. Гелиос затрепетал от удовольствия. Он столкнулся с ведущим скакуном, стал пятиться, кусаться и, перебирая копытами, выбил из седла турка, который пытался замахнуться стальной булавой. Повиснув на стременах, сарацин оказался беззащитен. Клинок проник в плоть.
— Убейте меня! Братья, убейте меня!
Двое других сипахов тащили за руки раненого рыцаря. Он кричал и брыкался, но хватка пленителей была крепка. Хотят защитить свою честь, взяв трофей в этой проигранной битве. Не так быстро. Гарди пришпорил Гелиоса, желая ринуться в погоню, но мушкетная пуля, оторвавшая лоскут кожи от его куртки, оповестила и прочих опасностях — с фланга стреляли пехотинцы. Кристиан ударил мечом аркебузира, заряжавшего оружие трясущимися руками. Лезвие и эфес окрасились кровью. Другой турок безуспешно атаковал, изготовившись ударить прикладом мушкета. Гарди сделал выпад, Гелиос завершил дело. Сипахи и их пленник скрылись из виду.
