Помолчав немножко, Шатров повернулся к деду Вощину и громко спросил:
— Что же мне было делать с этим «злодеем», Антон Кондратьевич, а? Убивать?
Слушатели задвигались на своих местах, а с печки донеслось:
— Не надо убивать!
Это сказал опять Егорка, но теперь ему не пришлось наклонять голову, потому что не успел он закрыть рта, как со всех сторон раздалось: «Зачем же убивать?», «Нельзя!», «Да что ты?».
— При таком случае убивать не полагается, — послышался голос и Антона Кондратьевича. — В бою иное дело, а так что же…
— А в бою за что убивать? — спросил Тырнов.
— Бой — война, узаконенное царем дело.
— Эх, Антон Кондратьевич! — укорил Шатров. — Помешался ты на этих узаконенных царских да божеских делах. Погоди вот малость, раззаконят их.
— Это кто же их раззаконит, а? Скажи? Я так думаю…
— Постой, Антон Кондратьевич, — прервал Вощина Аким Пузырев, — дай дослушать. Чем встреча-то закончилась, Никита Аверьянович?
— Встреча-то? А вот чем. Хотя мы и не знали языков — он нашего, а я ихнего, — но расстались как друзья и обменялись подарками: я дал ему на память свой кисет с табаком, а он мне вот эту штуку.
Шатров вытащил из кармана большой складной ножик с белой костяной ручкой.
Ножик пошел по рукам, его рассматривали и щупали, а Шатров, — ему, как заметил Егорка, очень хотелось объяснить про все — начал рассказывать про неправильные законы, а потом мало-помалу добрался до самого царя. О нем он говорил с такой злостью, что некоторые как будто испугались: Лукьянчиков втянул голову в плечи, ссутилился и начал вертеть в руках шапку. Назарыч крякнул и заозирался, а крестный вылез из-за стола и подался в угол.
Егорка не испугался, нет он еще сильнее вытянул шею.
— У них правды не увидишь, как у змеи ног, — вставил Егоркин отец.
— А чтобы увидеть у змеи ноги, ее нужно бросить на огонь, — сказал Тырнов.
— А теперь-то многие поняли, в чем дело, и воевать не хотят, — продолжал Шатров. — Но царь со своими помощниками кричат: — «Воюйте до победного конца!» И будут они кричать эти слова, пока мы не сбросим их к чертовой матери с трона, — закончил Шатров.
Тырнов и Егоркин отец поддержали Шатрова. «Правильно!» — крикнули они, остальные же молчали, а дед Вощин опять не согласился:
— А жить будем как без «головы»? Кто будет нами управлять и распоряжаться всем казенным добром?
Ему ответил Пашка Устюшкин:
— Жить будем очень просто: царя по шапке, а все казенное добро поделим.
Отец спросил:
— Что все-то?
— Ну, все как есть поделим между бедными, такими, как мы.
