Конечно, Ромка не пришел. Ну и ладно. Толку-то от него… Справлюсь.
Дело оказалось не таким простым, как казалось. Ну, к темноте-то я привык быстро.
Да в городе-то и нет ее, темноты. Но даже закрасить надпись было непросто.
Конечно, тут баллончики нужны, но где их взять? Я уже порядком измазался, а конец дела был еще далеко. К тому же, пару раз какие-то шальные прохожие попадались, и мне приходилось прятаться. Но все же я справился.
Утром перед глазами изумленных учеников и учителей предстало мое творение: страшного вида старик (то ли Кощей, то ли живой труп), склонившийся над огромным сундуком, тянущий к нему костлявые руки. И надпись: «Сундук — ты труп, ты это знаешь».
Но я свое произведение при свете дня разглядел позже. Я проспал. Конечно, явился домой в три ночи, да потом еще час оттирался растворителем от краски. Так что явился я только к третьему уроку.
У дверей стоял Петр Александрович. Он как раз дежурил по школе.
— Здравствуйте, Петр Александрович, — довольно бодро сказал я.
— Здравствуй, Женечка, — откликнулся тот почти так же, как всегда, потом взял меня за плечо, спросил тихо: — Женька, ну зачем ты? Теперь иди, тебя ждут.
— Где?
— Я провожу.
Мы пошли на второй этаж. На меня оглядывались ребята.
— Глупо, Женя, — сказал Петр Александрович. — Но все равно: спасибо.
— Пожалуйста, — откликнулся я. Я почему-то не боялся.
Петр Александрович приоткрыл дверь учебной части.
— Вот, привел, — сказал он.
— Спасибо, Петр Александрович, — сказала завуч, — продолжайте дежурить.
Учитель помялся на месте и ушел, незаметно сжав мне на прощание плечо.
Отпираться было бесполезно. И так все уже было известно. Я ж сам разболтал вчера об этом деле куче людей. Да и следы краски были на моих руках, и растворителем от меня воняло. Ну, и началось. Сначала меня завуч распекала, потом собрали «малый педсовет». Петра Александровича на нем почему-то не было.
— Ладно, пусть ты боролся с хулиганом, — говорили мне. — Но ты боролся его же средствами. Ведь можно было проявить инициативу совсем другого рода: например, собрать классное собрание и объявить Сундукову общественное порицание…
Да нет, я не буду пересказывать. Обидно за учителей. Вроде, умные люди, и уважаю я их даже, но иногда говорят такую ерунду…
В общем, постановили: неудовлетворительное поведение за четверть, а родителям — возместить ущерб.
Пришел я в класс. Серега Зиновьев толкнул меня как-то нехорошо… И тут Сундук со своего места скомандовал:
