Человек осторожно лег на бок; опершись на локоть, долго смотрел в лицо спящей. Дуги бровей, тугие щеки, нежная истома в глазницах. Отливают голубизной голые ноги: одеяло сбилось выше колен. И человек с необычной, затопляющей все существо радостью подумал:
"Такая ласочка. Спит себе и ничего знать обо мне не хочет, словно и нет меня".
Эта мысль удивила его, и, словно в ответ ей, женщина, не просыпаясь, вся потянулась к нему, прижалась бедром к его ноге и закинула за голову твердую, налитую молодой силой руку. Под мышкой вздулась круглая выпуклость, и человек положил на нее ладонь. Пальцы его сразу ощутили пульсирование маленькой жилки.
" Не знает и знать не хочет", — ревниво подумал человек.
Неожиданно для самого себя, хлопнул жену пониже спины.
— Петро, да ты что, ошалел? — лениво произнесла она, не открывая глаз.
— Проснись. Смотри на меня. Нечего спать.
— Шальной какой-то, — сонно промурлыкала она.
— Ну погоди, я с тобой расправлюсь, — с угрозой сказал человек. И впился в ее полуоткрытые губы тяжелым поцелуем. Ей не скоро удалось освободиться.
— Да отстань ты. Словно век не виделись. Медведь.
— Конечно, век, — засмеялся он, — со вчерашнего вечера.
— После вчерашнего вечера можно бы и не беситься, — улыбнулась она.
— А вот тебе за шального, вот тебе за медведя, вот тебе, вот тебе.
— Петро, Петро. Ну это уж без надобности. Не надо, синяки будут. И так бабы возле колодца посмеиваются.
— Пускай. Вот тебе еще один, на шею, самый красивый.
Женщина неожиданно обхватила его горячими руками:
— Петрушечка, родной ты мой, рыжий. — И почти сразу же освободилась от объятий. — Ну ладно, хватит лизаться. Скотина не поена, не кормлена.
Вырвала руку, соскользнула с сена, улыбнулась, ощутив, видно, босыми ногами холодок земли.
Петро вздохнул, когда она в одной полотняной сорочке, плавно покачивая бедрами, подошла к дверям, стала в них и потянулась. Серый предрассветный воздух тек мимо нее в сеновал легкой мглой-туманцем. Нахально и по-особенному звонко перекликались в волглом кустарнике воробьи.
— Черт тебя знает, — покачал головой Петро, — в кого ты такая удалась, не устаешь глядеть на тебя. Ведра несешь, вилами орудуешь — всё так хороша, словно в кино.
— В кого удалась, в того и удалась, — сурово сдвинула брови жена. — Нечего глаза таращить. Вставай.
— Выкуп, — сказал Петро. — Поцелуй, тогда встану.
— Вы сегодня что, дуб пилите? Вон за тобой Прохор уже идет.
И она поспешно отошла от дверей, направилась в угол (косы оттягивали ей голову назад) и стала надевать юбку.
