— Ах, Иван, Иван, как тебе не стыдно! Зачем так говорить?
— А я хожу по базе, — опять перебил его Скупищев, — вижу, покосились склады, один скоро совсем завалится. Помочь тебе думал, лес прислать, а ты вот как меня встретил…
— Ну, зачем, зачем же сердиться, — уговаривал завбазой, а сам думал: «Как я сразу не сообразил, что Иван может лесом выручить?» Вслух же продолжал: — Что ж, уж раз так нужен лесоповальный инструмент, помогу по старой дружбе. И ты мне помоги. Склад надо новый строить, а леса нет…
— Ой, Ефим! Сразу бы так! А сколько тебе леса надо?
— Совсем мало, Ванюша, кубометров семьдесят.
— А ты мне сколько дашь?
— А сколько тебе надо?
— Дай на первый случай хоть столько же, сколько в разнарядке. «Если даст половину — и то хорошо будет!» — подумал Скупищев.
— Гм… Ну, ладно, Ванюшка, договорились, — немного помедлив, согласился завбазой, и Скупищев, не ожидавший такой щедрости, просиял, хлопнул в ладоши.
— Значит, по рукам? — и подумал: «Вот он каков, закон снабженцев: нужно сто — проси двести, сотню уж обязательно получишь!»
— По рукам! — сказал Ефим, и они, пожав друг другу руки, поднялись. — Сейчас, Ванюшка, перерыв. Пойдем ко мне обедать, моя жена очень рада будет тебя видеть. После обеда выпишу, и получишь.
— Пошли! — согласился с радостью Скупищев.
«Правильная русская пословица, — думал он, выходя из кабинета, — не имей сто рублей, а имей сто друзей».
Заневский просматривал докладную записку десятника погрузки Костикова и думал о разговоре с замполитом.
«Не лучше ли было согласиться и разрешить Костикову заняться своим предложением?.. Нет, не лучше. Вряд ли что выйдет! К тому же лебедки предназначены для трелевки леса, и их могут в любой момент из леспромхоза забрать».
Заневский сунул под стекло докладную записку, прислушался. Из приемной доносился тихий говор — был час приема посетителей.
«И какого черта, — с раздражением подумал он, вслушиваясь в невнятный разговор, — рабочий день, а они тут сидят».
Болела голова: вчера в районе встретил двоюродного брата, изрядно выпили. Заневский скривился, потер ладонью обрызнутые сединой виски.
«Опохмелиться бы!»
— Можно, Михаил Александрович? — в дверях показалась секретарь — Зина Воложина. — Уже десять человек собралось, — робко произносит она, — принимать будете?
— Кто там? — разглядывая какую-то бумажку и стараясь казаться занятым, спрашивает Заневский.
— Ветврач, завклубом, десятник погрузки, домохозяйки, клиенты, — перечисляет она, — и начхоз пришел.
