Тайга шумит - Борис Петрович Ярочкин

День стоял солнечный, жаркий.

Над тайгой раскинулось прозрачно-голубое небо. Ветер стих, успокоились на деревьях и кустарниках листья; речка, словно застыв в своем течении, отражала поселок с дрожащим над ним маревом.

«Ну и жарища же, черт возьми!» — подумал Заневский, вытирая лицо и шею сразу повлажневшим платком.

Этого человека природа наделила завидным телосложением и здоровьем. Был он высок и широкоплеч, с выпуклой богатырской грудью; бицепсы, точно пузыри, выпирали из-под рукавов рубашки; густые черные волосы отливали синевой, на лбу обозначились упрямые морщины; глаза, маленькие, темно-карие, сурово глядели из-под нахмуренных бровей.

Он вошел во двор, посмотрел в сторону речки и оживился: «А что, если сходить на рыбалку?»

Переодевшись, снял с чердака сеть и, развесив ее на заборе, стал чинить. Игличка непослушно вертелась в руке, нитки путались, и Заневский начал злиться, поглядывая на снижающееся к тайге солнце.

Скрипнула калитка. Заневский, увидев Любовь Петровну, улыбнулся.

— Никак, Миша, на рыбалку собираешься?

— Угадала, Любушка! Может, вместе пойдем, а? Возьмем картошки, там ухи сварим, чай…

— С ночевой?

— А что? До старицы рукой подать, а там караси — одно загляденье. Их, стервецов, в молочко бы на ночь, а потом жарить.

Любовь Петровна наморщила лоб, посмотрела в сторону старицы, потом на мужа.

— С ночевой так с ночевой, давно не была, — решила она. — Ты заканчивай, а я соберу корзинку.

Любовь Петровна ушла в дом. Заневский проводил ее теплым взглядом, вспомнил о дочери, и его лицо озарилось нежной улыбкой.