Мой способный ребенок - Бранислав Нушич

Я сам удивляюсь своей способности предвидеть многие события и явления. Так, уже через пять месяцев после венчания я предвидел, что у меня будут дети.

Первым появился сын с голубыми глазами, которые затем стали пестрыми, зеленоватыми, карими и в конце концов совсем черными.

Это был ужасный ребенок с удивительными капризами. Он, например, испытывал величайшее наслаждение, выдергивая из моих усов волосок за волоском. А я, еле удерживая слезы боли, терпеливо позволял ему это, так как теща объяснила мне, что я должен терпеть, поскольку отец испытывает самое большое наслаждение, когда сын выдирает ему усы. Более того, теща, чтобы доставить мне побольше удовольствия, еще и подбадривала моего тирана, повторяя одно и то же слово: «Дерг, дерг, дерг!»

Правда, это было еще только начало, а вначале с ребенком больше возится мать. Но вот прошло несколько лет, и сын настолько вырос, что все заботы о его воспитании перешли к отцу, то есть ко мне.

Когда я говорю «заботы», то это не просто слова, вы сами увидите, что это были действительно заботы.

Пока мой сын лихо перескакивал через чужие заборы, я все еще утешал себя мыслью о том, что он будет Ганнибалом и в будущем перемахнет через Альпы.[1] Пока он прыгал через мою голову, я утешался, видя в нем Милоша Войновича,[2] который перепрыгивал через трех лошадей с огненными мечами на спинах. Пока он воровал у соседей яйца, я все еще надеялся, что он станет великим завоевателем Наполеоном. Но очень скоро он начал вытворять такие штуки, что мне уже нечем было себя утешать, так как ни в области политики, ни в области культуры я уже не мог подыскать соответствующего сравнения.

Он, например, разбил стекла в окнах соседнего дома. И это еще ничего, так как многие великие люди в свое время били стекла у соседей. Но однажды он взял мое самое лучшее летнее пальто, отрезал от него полу и сделал из нее знамя. Под это знамя он собрал огромное войско и, окружив мой дом, подал знак к нападению. Не принимая во внимание ни окон, ни огорода, ни всего остального, войска его захватили крепость и на правах победителей учинили настоящее кровопролитие, а именно: свернули шеи всем цыплятам.

Разумеется, это событие глубоко опечалило меня прежде всего как родителя, а затем и как собственника погибших цыплят.

О своем огорчении я рассказал жене, и она, разумеется, тоже опечалилась. В тот же вечер, как и надлежит опечаленным родителям, мы собрали совет, чтоб обменяться мнениями. Жена считала, что наш сын – очень способный ребенок, весь в меня. Я был с нею согласен, но считал, что мой способный сын слишком уж демонстрирует свои способности и, бесполезно растрачивая их, губит в себе будущего великого человека.