Война была молодая... - Валентина Никиткина

19 сентября 1941 года во второй половине дня я тайком вылезла из окна. Не хотелось, чтоб хозяева, в чьем доме мы жили, спрашивали, куда я иду.

Неделю назад я ходила в военкомат, но мама прибежала за мной и за руку меня увела. Вот и пришлось, собравшись с духом, покинуть дом через окно.

В школьном портфельчике я несла порванную на длинные ленты для бинтов простыню и томик Пушкина. Я надеялась, что тут же попаду на фронт, тут же начну оказывать помощь раненым и командир, видя мое старание и храбрость, зачислит меня в свою часть. А в перерывах между боями я буду разговаривать с ранеными бойцами и читать им стихи. Смешно, правда? Я потом и сама часто над своей наивностью посмеивалась…

Навстречу мне двигалась по дороге странно молчаливая человеческая река: женщины с ребятишками, старики, пожилые мужчины с узлами за спиной, с грузом на телегах и на тележках.

Все направлялись в тыл, одна я вышагивала туда, откуда они шли.

На меня, наверное, каждый посмотрел, но никто ни о чем не спросил, не заговорил со мной.

Наконец я осталась одна на пустой до горизонта дороге. Ни сзади, ни впереди никого не было, а я все упрямо шла.

Меня догнала и обогнала легковушка. Эмка. И остановилась. Я подбежала к ней.

— Девушка, куда вы идете? Вас подвезти? — Немолодой капитан (все, кому за тридцать, казались мне немолодыми) открыл дверку и вышел из машины.

Наивна-то я была наивна, но все-таки не до такой степени, чтобы сказать ему правду о своем побеге из дому. Я догадывалась, что эта правда может показаться ему смешной глупостью, поэтому находчиво соврала, что у меня где-то под Полтавой на фронте отец и брат и я иду искать их, потому что осталась одна. Добавила, что хочу воевать вместе с ними.

Капитан попросил мои документы. Я подала паспорт и комсомольский билет, членские взносы были уплачены даже за сентябрь в опошнянской средней школе, где я проучилась в десятом классе целых две недели. Он внимательно посмотрел документы, сказал, что ищет штаб, не уточнив какой части, и что меня подвезет.

Он сел рядом с шофером, а я на заднее сиденье. И испугалась. Рядом со мной лежало несколько гранат-лимонок.

Капитан засмеялся, сказал, что в гранатах нет запалов — они отдельно лежат. И рассказал, что во время финской войны он попал в окружение и отбился только потому, что у него были гранаты. Вот теперь он всегда возит с собой боезапас. У него были и конфеты, он угостил меня.

Мы ехали, уже сумерки спускались. Навстречу нам шли красноармейцы, человек десять. Шофер остановил машину, и капитан подошел к солдатам, о чем-то поговорил с ними. Вернулся и сказал, что дальше ехать нельзя: в Диканьском лесу засели на деревьях “кукушки”-снайперы, мы мимо них не проскочим.