Алла и Рафа - Дина Ильинична Рубина

Это было очень давно, вскоре после переезда нашей семьи в Израиль. Я работала в маленьком издательстве редактором, где попутно верстали и готовили для типографии журнал «22» — много лет его блистательно делал Нудельман, и когда он расстался с Воронелями, журнал захирел. То есть он продолжал выходить, но стал тенью прежнего журнала. Вот там, сидя в крошечной кабинке этого смешного издательства, я впервые увидела и его, и Аллу. Они всегда и всюду появлялись вместе. Он был тогда красив, мягкой такой интеллигентной красотой. Наша дружба не была внезапно вспыхнувшим общением взахлёб. И он, и тем более она, Алла, не были торопливыми в этом вопросе людьми. Я тоже в отношениях с людьми туговато раскачиваюсь. Сначала Рафаил попросил для журнала какой-то мой рассказ и опубликовал его. Потом я написала повесть, к которой он отнёсся плохо — там один из главных персонажей имел явного прототипа, а Рафа и Алла дружили с этим человеком; друзьями они были верными, в чём позже я удостоверилась сама. По-настоящему мы сблизились, когда на горизонте их жизни возник Меир Шалев. То есть Алла и раньше была восторженной (устной) пропагандисткой Шалева, но переводить его они решились не сразу. Помню, как Рафаил позвонил мне на работу — в то время я работала в Сохнуте и жила в Москве. Был очень взволнован и, кажется, даже слегка растерян. Сказал: вот мы с Аллой перевели «Эсава»… и теперь понятия не имеем, что со всем этим хозяйством делать. Я сказала: пришлите, Рафа, почитать.

Вообще-то, я была уверена, что никому в Москве на фиг не сдался израильский писатель, примерно так же, как в Израиле никому не нужен русский писатель. Это было время, когда книжный мир встал на прагматичные денежные рельсы. Издатели не вкладывали денег в убыточные проекты, а я была уверена, что сей проект — убыточный по сути. Рафа тут же прислал мне по электронке «Эсава», я тут же распечатала его, унесла домой… Начала читать вечером и… всю ночь читала, не могла остановиться. Это была прекрасная сага, переведенная с невероятным мастерством. Наутро я позвонила своему издателю, был такой «одиночка с мотором» Илюша Клебанов, совсем не денежный, но пылкий книгочей и книголюб, сказала: «Илья, есть гениальный роман, переведенный самим Нудельманом. Даю из бюджета своего отдела тысячу долларов. Добавьте свою тысчонку, и давайте издадим. Человечество будет нам благодарно». Надо отдать ему должное: он так и сделал. Это было первое издание «Эсава» на русском рынке. На обложке — знаменитая мозаика из Ципори, прекрасное женское лицо.