Лук и язык - О’Санчес

"Мясиськи и отвратити". — Шура, что это за гадость?

— Это неологизмы, Витя — снисходительно поясняет Лук. — Новые слова, сконструированные мною из старых. Обозначают потерявшие форму молочные железы-переростки.

— А на фига? По-моему, буфера куда лу… Узел!.. Товарищ гвардии п'олковник…

— Вольно, — басит комбат и вся батальонная командирская кодла, включая командира узла и старшину, вслед за ним втянулась в ленкомнату.

— Узел, вольно!

— Ковешников, как твои воины, готовы к проверке? На этот раз не подведет нас твой бывший отличный узел?

— Так точно, товарищ подполковник, не подведет. — Майор Ковешников нервно отплюнулся в кулак и уперся гневным взглядом в горло заместителя командира взвода сержанта Кеселя.

Ловок и сметлив Кесель: только рукой повел над комсомольским значком поправить чтобы, а крючок воротничка уже наглухо застегнут, как у молодого. Лук колеблется пару секунд, но тоже застегивает пуговицу: борзеть нужно в меру… А вот крючок — только по прямому замечанию, дедовскую честь надо блюсти даже сквозь невзгоды и тернии… И наряды вне очереди. Да и какие ему, без пяти минут дембелю и кочегару, теперь наряды…

(C)

x x x

Все «словотворчество» началось год с лишним назад, там же, в ленкомнате. Офицеров нет, старшина с «замком» Тимофеевым в городе, остальному личному составу нет особого дела до власти и порядка. Дедам лучше всех, но и молодые не жалуются: сидеть в теплой ленкомнате с «первоисточниками» в руках гораздо приятнее, чем драить туалет или печатать шаг под лай сержантов, старослужащих воинов и других начальников, которых не счесть над тобой, пока ты «молод».

Кесель и Лук еще далеко не друзья, но они — одного призыва и сидят за одним столом…

— Шура, а что такое оргия?

— Оргия? Разврат во время пьянки, если по латыни…

— Точно? Что-то больно короткое…

— Точно. А… если по-хохляцки…, то — кохалово. — Лук даже засмеялся невесть откуда взявшемуся слову, а Кесель подумал, что Лук над ним смеется, тихо рассердился и замолк.

Но Лук и не заметил обиды, он уже вертит головой, в слабой надежде показать новый стебунок хоть-кому нибудь, кто поймет и оценит…

— … восемнадцать, дятел.

— сам такой. На, в мой погляди и посчитай: девятнадцать…

Это два деда, Ковалев и Камерин, Кол и Мерин, с календариками в руках, ведут рутинный спор на тему: "сколько дней до приказа" (так называемого "дембельского")…

— Сколько, сколько, ты говоришь? — вмешивается Лук…

Остановиться бы ему, но он уже безумен: черт, по прозвищу "Красное словцо", гонит его вперед, к пропасти.