Я положил руку на Жорино плечо.
— Успокойся, — сказал я ему. — Ну зачем искусственно поднимать себе давление?
— Не могу, Митя, понимаешь? — продолжал он заводить себя. — Честное слово, не уеду, пока не уговорю этих… лебедей. А ты поезжай один. Кстати, у тебя-то как дела?
— Обещают завтра выдать все, что я просил, — ответил я.
— Вот видишь, тебе повезло, — с завистью посмотрел на меня Червоненко. — А эти… Креста на них нет!
При слове «крест» я сразу вспомнил одного своего доброго знакомого. Тот говорил так: крест, мол, по-разному толкуют. Для меня же крест — это человек, который в отчаянии одиночества расставил широко руки, чтобы всех обнять, а обнять некого. Сейчас Червоненко казался мне тем самым одиноким крестом.
Мы еще некоторое время потолкались возле штаба, а затем Жора предложил поискать столовую.
— Надо пожрать, — сказал он. — Но прежде мы зайдем в магазин и купим водки. Если я не выпью, помру от злости, — признался мой товарищ.
— А как же пиво? — вспомнив о великом желании Червоненко от пуза напиться своего любимого напитка, спросил я.
— К черту пиво! — произнес он. — От пива только мочишься криво, а водка душу лечит.
Мне есть совершенно не хотелось. Я все время думал об Илоне и не раз порывался отправиться на ее поиски. Ведь я боялся, что не увижу ее. Но Червоненко не отпускал меня, он был зол, и ему хотелось напиться. Он хотел, чтобы и я вместе с ним напился. Я попытался отказаться, но он и слушать меня не хотел. Не бросай, говорит, меня, брат. В следующий раз и я тебя не брошу. В конце концов, он уговорил меня.
Мы нашли какой-то духан под открытым небом, где толстый носатый дагестанец потчевал посетителей шашлыком. Из духана шел густой запах жареного мяса, который щекотал ноздри и не давал пройти мимо.
Мы сели за невысокий плетеный столик и стали ждать, когда к нам подойдет хозяин духана.
— Кушать будете? — любезно спросил нас носатый шашлычник, армянин Ашот.
Мы утвердительно кивнули. Он спросил, какой шашлык мы предпочитаем — из свинины, телятины или баранины. Здесь наши желания разделились. Червоненко, имевший хохлацкие корни, предпочел свинину, деревенский парень Мишка вспомнил про то, как дома любил хлебать суп из телятины, а я захотел бараньего шашлыка. Наверное, это у меня все от дефицита прежних возможностей: на северах, где я всю жизнь обитал, бараниной и не пахло, но шашлык у меня всегда ассоциировался с Кавказом, где главное животное — это баран.
