— Папа, давай остановимся, — умоляюще произнесла Кэти.
Но Ник не услышал ее. Обуревавшие его чувства были такого свойства, что он категорически не хотел в них разбираться. Кровь стучала в висках. Он нажал на газ и помчался по дороге, все увеличивая скорость. Он не желал больше думать ни о Челсии, ни о ее необыкновенных глазах.
— Надеюсь, он вдосталь налюбовался, — проговорил Ларри, когда синий «вольво» отъехал.
— Может, он напрашивался на приглашение совершить воздушную прогулку? — саркастически заметила Мими.
Челсия, почувствовав странную тяжесть в ногах, резко выпрямилась и посмотрела на дорогу. В порыве возмущения и досады она энергично тряхнула рукой, напомнив этим жестом своего итальянского дедушку.
— Точная копия, — отметила Мими, заливаясь смехом.
Машина, сверкнув на солнце стеклами, скрылась за дальним поворотом, а потом снова показалась выше по дороге, мелькая между строений лыжной базы. Челсия с вызовом повела плечами. День сегодня слишком хорош, чтобы позволить Нику Таннеру испортить ей настроение.
Но мысли о нем, тем не менее, не давали ей покоя. Кто он такой, в конце концов? Откуда он взялся на ее голову? И самое главное, чего ей теперь следует ждать? Мистер Локвуд и сам прекрасно управлялся со своим хозяйством на «Сосновой горе».
Может, ей удастся что-нибудь разузнать, если Кэти в следующий раз не будет так настроена против больницы, ведь именно из-за нее разговор с Ником Таннером оборвался столь круто, оставив Челсию в полной неизвестности насчет дальнейшего.
Из того немногого, что было сказано, можно, однако, заключить, что мистер Таннер на дух не переносит тепловые аэростаты, и договор об аренде сроком на один месяц, лежащий на письменном столе в конторе, начинал внушать ей самые дурные предчувствия.
Челсии было так неприятно вспоминать об их знакомстве, что каждый раз у нее при этом больно сжималось сердце. Ей бы и вполовину не было так тяжело, если бы все началось с того момента, когда Мими представила их друг другу. Все, что за этим последовало, внушило бы ей представление о нем единственно, как о человеке высокомерном, с ходу отвергающем посторонние точки зрения, не желающем прислушиваться к разумным аргументам. И такую ситуацию она смогла бы пережить без особого ущерба для своего душевного спокойствия. Но, к несчастью, она столкнулась с ним — в буквальном смысле слова — до того, как их друг другу представили, и за те предшествующие десять или двенадцать минут между ними возникла совершенно особая связь. Она понимала, что глупо составлять мнение о человеке по прошествии такого короткого времени и на основании столь незначительного разговора, однако эти доводы нисколько не помогали. Всякий раз, когда она вспоминала его улыбку, у нее перехватывало дыхание.
