Госпиталь бомбили, и неоднократно – слишком близко он был к фронту. В октябре положение на западном направлении было очень тяжелым. Немцы угрожающе близко подошли к Москве. ППГ-2266 отступал за Москву, по Рязанскому шоссе и дальше на восток, за Люберцы, остановились в Егорьевске, почти в ста километрах от Москвы.
Госпиталь повысили в ранге – теперь ППГ-2266 принимал раненых средней тяжести.
Было очень много раненых, Амосов работал почти круглые сутки, осваивал новые хирургические методики. Из резерва в госпиталь прислали новую группу медиков. Среди них оказалась Лида Денисенко. Впоследствии она станет женой Николая Амосова и будет с ним до самой его смерти, они проживут вместе почти 60 лет.
Николай Михайлович так описывает ее в своих военных мемуарах: «Высокая, худая, белокурая: довольно красивая. Очень скромная. Студентка третьего курса пединститута в Смоленске. Кончила курсы медсестер во время финской, но тогда на войну не успела, а сейчас – пошла добровольно.
Вот ее история. Медсанбат. Лес. Подвижная оборона. Больше ездили, но несколько раз оперировали сутками, раненые умирали. Знаменитая Соловьева переправа через Днепр. Потеряли все машины, погибли люди. Дали новое имущество, дивизию пополнили. Снова работа. В октябре – прорыв немцев на Вязьму. Окружение. Приказали: „Выходить мелкими группами“. Оказалась в лесу с подругой, немцы рядом, слышна речь. Их подобрали наши солдаты, с ними и выходили тридцать дней. Страх, голод, холод. Немцы, обстрелы, предатели в деревнях. Потеряли двух человек. Обносились, обессилели. Наконец попали к партизанам, и те перевели через фронт».
Лида Денисенко, едва попав в госпиталь, заболела, и Амосов был настроен весьма скептично по отношению к ней как к работнику – он всегда был очень требовательным к своим сотрудникам. Но как только новенькая окрепла, Амосов с удовлетворением отметил, что работает она отлично – всё в руках горит.
Но требователен он был и к себе, возможно, даже больше, чем к другим. В ППГ-2266 умирает первый раненый от газовой гангрены голени. Амосов винит только себя: просмотрел, не оценил тяжести, «делали разрезы, ждали, а нужно было ампутировать бедро. Возможно, был бы жив. Кретин и дурак я. И не мне руководить хирургией в госпитале».
Вообще, раненых прошло через госпиталь Амосова чуть больше 40 тысяч, и почти половина – тяжелые и средней тяжести: с повреждением костей, проникающими ранениями груди, живота и черепа. Из них умерло свыше семисот.
