Практически сразу выступили к месту дислоцирования, потянулись десять дней в воинском эшелоне, в товарных вагонах, на голом полу, по нескольку суток стояли на станциях, проходило много эшелонов, все уже извелись бездельем и неизвестностью. Но особенно тягостны были сводки – отступление, сдача одного за другим советских городов, бомбардировки Москвы.
На фронте Н. М. Амосову пришлось как бы заново переучиваться. Опыта военной хирургии у него не было, как и у многих других врачей, но жизнь постоянно требовала совершенствовать свои знания, повышать профессиональное мастерство. От четких действий хирурга и всего медицинского персонала зависела во многом боеспособность солдат, их жизнь.
Амосову пришлось в ускоренном темпе изучать «Указания по военно-полевой хирургии», где была изложена единая доктрина военной медицины. Для него такой подход был новым, поначалу он даже был не согласен: «Очень интересное понятие „Единая доктрина военно-полевой хирургии“. Это значит: все хирурги на всех фронтах должны лечить раненых одинаково, по этим самым „Указаниям“. И тут регламентация! Где инициатива? Нет. Дальше читаю разумное объяснение. Оказывается, регламентация нужна потому, что в большую войну хирургией занимаются, в основном, не хирурги, знаний у них нет, и от инициативы – одни потери. Самая суть. Четыре „кита“: сортировка, хирургия, госпитализация, эвакуация. Обработка ран: рассечение не зашивать, при переломах – шины, гипс – в тылу. Живот и грудь оперировать в первые часы».
После недолгого периода учений в тылу в августе 1941 года ППГ-2266 уже вплотную подходит к фронту. Был получен приказ: «4-го августа к 18.00 развернуться в районе г. Рославль и принять раненых от МСБ». Но война опережает, войска отступают все дальше и дальше на восток, и ППГ-2266 отступает со всеми. Рославль уже взят немцами. ППГ-2266 теперь по приказу санотдела армии передислоцирован в Сухиничи. Там развернули госпиталь в здании начальной школы и приняли первых раненых.
ППГ-2266 вошел в ПЭП – полевой эвакопункт армии, который состоял из ЭП – эвакоприемника и трех ППГ. Всех раненых привозили на санитарных поездах, на ЭП их разгружали и сортировали. Тяжелых, главным образом нетранспортабельных, развозили по госпиталям, где лечили и готовили к эвакуации. А госпиталю, где работал Амосов, досталась роль ГЛР – госпиталя для легко раненных. До войны ГЛР не было в медицинских штатах, это детище первых месяцев войны. Поскольку потери были очень большими, а солдаты с неопасными легкими ранениями тоже отправлялись в общем потоке эвакуации и неразберихи глубоко в тыл, на Урал, то ГЛР был выходом из создавшейся ситуации. В его уставе декларировалось: «Категорически запрещается эвакуировать легкораненых за пределы армии»; «лечить в условиях, максимально приближенных к полевым»; «Проводить военное обучение». ППГ-2266 был рассчитан на 1000 легкораненых, профиль – сквозные и касательные пулевые и мелкоосколочные ранения мягких тканей конечностей, груди и живота. Ранения пока простые. Амосов профессионально отмечает: «Какая уж тут хирургия! Подождать, не трогать – и заживет. Но я впервые видел раненых, и поэтому интересно». Там же, в Сухиничах, Амосов делал первую «военную» операцию – удалил осколок. Госпиталь рос – уже на 1150 раненых. С перемещениями фронта переезжал и ППГ-2266 – эвакуировался в Козельск, Перемышль, Калугу. Был приказ: «Из раненых сформировать пешие команды. Тех, кто не может идти, – везти на подводах. Никого не оставлять».
