— Возможно. Но не на вашей груди. Вы и так слишком добры ко мне.
Он скорчил гримасу.
— Добр? Вы так сказали? Анжела, я вовсе не добрый человек. Я…
Его прервал шум в коридоре снаружи.
— Черт, — буркнул он, проведя рукой по волосам. — Простите, Анжела, я немного распустился. Больше себе такого не позволю. Простите. Обещаю, что мы еще основательно побеседуем. Обсудим все ваши намерения. Когда вы решите, что вам нужно: получить работу, поступить в университет, вернуться в Англию — я помогу вам. Но сейчас не время об этом говорить.
Анжела отступила назад, словно между ними вдруг выросла стена. Ее подбородок вздернулся.
— Разумеется, нет, — сказала она с холодным достоинством. — Я вполне понимаю вашу занятость. С вашей стороны было очень мило найти время, чтобы лично сообщить мне о смерти отца.
Фил снова выругался.
— Я вам уже говорил, что никакой я не добрый человек, — сказал он с кроткой улыбкой, смягчившей напряженность взгляда. — Если бы я не сделал этого сам, мне бы пришлось просить кого-то еще рассказать вам об Уинстоне. Может быть, Сильвия сделала бы это и лучше. Но мне… Мне хотелось быть здесь ради вас.
Темные глаза сверкнули. Голос снова стал нетерпеливым, почти гневным. Это смутило Анжелу. Почему он говорит, или, по крайней мере, намекает, что заботится о ее чувствах, а сам смотрит на нее почти что свирепо?..
И самое главное, почему этот его необъяснимый гнев повергает ее в такое смятение? Она вовсе не трусиха. Уинстон не раз обрушивал на нее весь свой темперамент, а она только посмеивалась. А вот Филу Боргесу стоит нахмуриться, как у нее ноги подкашиваются и сердце замирает в груди.
Рассматривая его напряженное красивое лицо, Анжела вдруг сделала открытие. Ноги у нее подкашивались вовсе не от страха. Это скорее было предвкушение, хотя в этом и трудно признаться.
— Спасибо, — сказала она.
Шум в коридоре приблизился. Затем раздался резкий стук в дверь, и появилось встревоженное лицо Анны.
— Андреас де Кастро, — начала она. — Ребята из медико-спасательной службы хотят знать, вы его видели?
Тут грянул взрыв голосов, и Анну бесцеремонно оттеснили. Двое усталых и грязных мужчин прорвались мимо нее в комнату, галдя наперебой. Даже Анжеле, привыкшей к местным диалектам, было нелегко следить за их речью. Но один взгляд на Фила сделал это ненужным.
— Когда он пропал? — бросил он, отодвигая от себя недопитый стакан с таким видом, будто его абсолютно не интересовало содержимое. — И где?
