В рыбачьей деревушке, где Эрнест
держал свой мощный быстроходный катер,
все так же сети сушатся окрест
да смотрят жены в море на закате.
Он сохранял литую тяжесть плеч.
Хоть стал седым и мучила одышка,
еще один ходил на рыбу-меч
и плакал над стихами, как мальчишка.
Он виски пил, курил крутой табак,
крюки сгибал, чтоб с них тунцу не выпасть.
Он был для местных рыбаков — рыбак.
Для остального мира — знаменитость.
И рыбаки по прихоти своей,
с посильною фантазией рыбачьей
ему отлили бюст из якорей —
чтоб видел море и дружил с удачей.
И по металлу ходит странный блик,
как будто снова пребывают в споре
упрямый, несговорчивый старик
и вечное, как беспокойство, море.
А волны мчатся, пеною горя.
Выходят к морю добрые рыбачки,
надеясь, что помогут якоря
кого-то удержать от смертной качки.
Рыбачки смотрят вдаль. Их взор привык
за грозный горизонт лететь, как птица.
И ждут они, наверно, что старик
сегодня ночью с лова возвратится…
