— У меня есть кое-что для тебя, — сказала довольная и улыбающаяся Радуга, сидевшая на смятом платье.
Я подошел к ней, все еще голый, как кутенок.
Она полезла в ящик, и я затрепетал в предвкушении хороших, жирных чаевых: двадцать, а может, пятьдесят? Вместо этого Радуга протянула мне перо.
Перо.
— Это сережка, — сказала она.
Мне понадобилось все мое актерское мастерство, чтобы не выказать то отвращение, которое я испытал, когда вынимал из уха фальшивый бриллиант и заменял его пером.
Тем не менее мне понравилось, как я выгляжу в зеркале с этой гадостью в ухе: что-то вроде туземца. Я смеялся тогда, когда Радуга мне его дарила, но, несмотря на это, носил серьгу много лет. Носил и вспоминал Радугу.
Она расцеловала меня в обе щеки. Она была благодарна мне, а я — ей. Особенно я оценил то, что она не сказала, что мы должны встретиться еще раз или поддерживать отношения. Я получил свое, она — свое, мы оба остались довольны.
Я всегда буду вспоминать Радугу — единственную женщину, которая увидела во мне нечто большее, чем просто секс-машину.
Я уезжал от нее с пером-сережкой в ухе, думая о сексе и деньгах и наслаждаясь прохладой ночи каньона Лорел…
И вдруг, как наяву, я услышал сказанные кем-то невидимым слова:
— Эй, дружок, у тебя и правда классный образ жизни.
И в тот момент, когда я услышал эти слова, моя жизнь полетела под откос.
11. Я люблю тебя, мамочка
Секс, и секс, и секс, и секс…
Я рассыпаюсь.
Джаггер и Ричардс
Начало конца обрушилось на меня довольно неожиданно. Мне предстояла обычная работа в обычный день для обычного семнадцатилетнего парня.
Я шел по престижному стильному району Тихоокеанского побережья. Здесь было красиво. Даже просто смотреть по сторонам и то было приятно: в палисадниках садовники подстригали лужайки, детишки гоняли красные мячики, а белые женщины катили в бешено дорогих заграничных автомобилях. Временами мне даже казалось, будто я из захудалой ямы под названием Голливуд попал в чистую и невинную Америку моей мечты.
Мне было велено явиться в понедельник около семи вечера, что само по себе было странным. Кто, черт побери, заказывает цыпочку на семь часов вечера в понедельник? Это всегда бывает в полночь или днем. Меня терзали сомнения по поводу этого вызова, но я был уже достаточно профессионален для того, чтобы пребывать в уверенности, что для меня нет ничего нового в этой тихоокеанской феерии. Так что я просто шел вперед, отбрасывая предчувствия.
Да ладно.
Я позвонил в дверь. Ждать пришлось одну секунду: ровно столько времени понадобилось новоявленной Джун Кливер,
