Первому танкисту удалось выбраться из люка невредимым. Он залег у края воронки, пытаясь отстреливаться. В гуле разрывов крупнокалиберных снарядов едва различались одиночные хлопки. Скорее всего, он вел огонь из пистолета. Второго русского, появившегося из люка командирской башенки, располагавшейся на башне, скосила пулеметная очередь. Курсовой «МГ» командирского «панцера» делал свое дело.
Остальные танки противника начали маневрировать, понемногу откатываясь назад. Видимо, потеря экипажа на них подействовала. Это придало сил и смелости и взводу «панцеров», и шагавшим следом стрелкам. Машины прибавили ходу, и стрелки, как по команде, перешли с быстрого шага на бег.
Взвод Шульца наступал прямо на подбитую машину русских. Отто бежал рядом с Адлером. Тот, прихрамывая и чертыхаясь, тащился с пулеметом на плече. Над их головами засвистели пули. Похоже, взялись за дело пулеметчики русских танковых экипажей. Вот и Рольф, не удержавшись, перехватил свой «МГ» в обе руки, в положение на изготовку.
Воронка приближалась. Отто видел, как то и дело мелькал над самым ее краем шлем русского танкиста. Всякий раз сердце его обмирало, и он готов был броситься на землю. Отто казалось, что чертов пистолет чертова русского целится прямо в него. Чего медлит Адлер? Почему кто-нибудь из танкистов не шарахнет по этой проклятой воронке и не превратит этого недобитого русского в огненную пыль? Неужели только он, Отто Хаген, видел, как русский сумел выбраться из горящего танка? Не может быть, не может быть… Отто чувствовал неодолимый страх, как будто он оказался единственным свидетелем жуткого преступления, а преступник знал об этом и намеревался во что бы то ни стало ликвидировать единственного свидетеля. Это значит его, Отто Хагена…
– Вперед, вперед! – как хлыст, стегал сзади их спины срывающийся голос Шульца. А впереди его ждал этот жуткий русский со своим жутким пистолетом. Отто попытался на бегу попасть в него из винтовки. Один раз, второй, третий… Все мимо. Мимо? Нет! Вот шлем танкиста пропал и больше не высовывается. Воронка уже совсем близко. Вот ее край. Горящий танк весь открывается перед Отто. Он словно угодил в гигантскую чашу. На самом дне этой чаши – русский.
Он лежит, раскинув руки и ноги, спиной прислонившись к тракам своей подбитой машины. Рядом, у ног, труп его товарища. Глаза русского смотрят из-под танкистского шлема прямо на Отто. Его взгляд невыносим оттого, что он… спокойно-серьезен. Русский смотрел так, будто наконец-то увидел того, кого ожидал долго и терпеливо. Рука его, сжимавшая пистолет, медленно поднималась, наставляясь непроглядно черным глазком пистолетного дула прямо на Отто. Хаген закричал и выстрелил.
