Почти все крайние здания, подступавшие вплотную к противоположному берегу, были разрушены прямыми попаданиями, их стены ярко горели или чадили черными, обугленными остовами. И в глубине кварталов из разбитых, напрочь снесенных черепичных крыш валили клубы черного, сизо-серого, бурого дыма.
Стремительно нарастающий гул орудийной пальбы накатывал и слева. Эти звуки подхлестывали тех, кто запрудил дорогу у моста, пытаясь как можно быстрее втиснуться в узкое горлышко спасительного коридора через русло канала.
Сквозь толчею и пыль, поднятую сотнями подошв, копыт, колес и гусениц, Отто не сразу разглядел траншеи, тянувшиеся вдоль по берегу. Они уходили на север, насколько хватало глаз.
Примерно за сотню метров до того, как поток устремлялся на мост, его вдоль обочин на этом берегу встречали несколько мотоциклов полевой жандармерии. Жандармы предпринимали попытки регулировать движение, стремясь сделать маршевую колонну как можно у́же. Где криками, а где и толчками они оттесняли шагающих от краев ближе к центру, сгоняли с обочины пытавшихся, покинув строй, присесть или остановиться, чтобы передохнуть. Это создавало еще большую толчею и неразбериху.
У самого моста, в оборонительной линии траншеи, была оборудована огневая точка артиллерийского расчета. Длиннющий ствол 75-миллиметровой Pak-40 нависал над обочиной, словно отведенный с дорожного полотна шлагбаум. Хаген успел рассмотреть со штурмового мостика артиллеристов, рассевшихся и улегшихся тут же, как ни в чем не бывало, на ящиках с боеприпасами, ввиду нескончаемой вереницы проходящих и проезжающих мимо.
Один из расчета чистил казенную часть орудия, второй сидел на корточках, скрючившись над зажатым в пальцах листком бумаги. Наверное, перечитывал письмо. Третий, не обращая ни на кого внимания, часто-часто вычерпывал ложкой из котелка какую-то жидкость, тут же отправляя ее себе в рот. Скорее всего суп-концентрат. Сделав три движения ложкой, он оставлял ложку в котелке, освободившейся правой брал лежавший на колене кусочек хлеба и откусывал его. Затем он замедленным, осторожным движением клал кусочек обратно на колено и, убыстряясь, опять часто-часто несколько раз подряд жадно глотал суп.
– Смотри, как наяривает… – кивнул Клоберданц в сторону артиллериста. – Так щеками работает, что сейчас каска слетит…
– Да-а… – только сумел промычать в ответ Отто.
Он только сейчас ощутил, насколько пусто у него в животе. До этого мига страх и ощущение непреодолимой утомленности заполняли все его существо. От стояния на мостике бронетранспортера и необходимости постоянно держаться за борт обе руки и ноги Отто затекли. Он весь словно одеревенел и чувствовал, что может в любую минуту от мало-мальской ямки или кочки сорваться и полететь вниз.
