– Что ты себе позволяешь! Как у тебя язык поворачивается?!
– Пап, она ведь мучила меня. Сам знаешь.
Он покачал головой:
– Все матери и дочери ссорятся.
– Но не так, как мы.
– Твоя мать была удивительной женщиной.
– Алкоголичкой она была!
На самом деле я не очень понимала, что означает это слово. На похоронах услышала. Его часто повторяли вполголоса. А еще говорили, мама была «пьяной вдрызг», когда погибла, но папа не разрешил проводить какую-то «токсикологическую экспертизу». Непонятные слова плавали вокруг меня, словно обломки кораблекрушения, но по ним я худо-бедно могла догадаться о самом корабле.
Папа, должно быть, почувствовал мою неуверенность.
– Сама не понимаешь, что болтаешь, – процедил он. – Маме пришлось многое пережить. Она много страдала. И никто не имеет права осуждать ее. Особенно ты.
– Да не осуждаю я ее! – крикнула я. – Но ты должен признать правду.
– Какую правду?
Такой простой вопрос, но до меня вдруг дошло: как бы я ни старалась, папа никогда не изменит своего мнения о маме. Ему почему-то обязательно нужно было выгораживать ее. Он не желал видеть грязи в нашей жизни. Даже приукрашивал прошлое.
Какую правду? До сих пор я считала, что правда только одна: моя мать – злобная, бессердечная женщина. Но папа любил ее, потому что… просто любил, и все.
– Ладно, забудь, – прошептала я, обошла его и убежала бы к себе, но отец схватил меня за руку:
– Изволь все вернуть на свои места. Чтобы было, как раньше.
– Хорошо.
– И вот еще что, Рэйчел…
Смотреть на него мне не хотелось, но ему непременно нужно было видеть мои глаза. Иначе он не стал бы продолжать.
– Что? – Я подняла на отца опухшие от слез глаза.
– Ты, конечно, не поверишь, но мать любила тебя.
Он был прав: я не поверила. А вот он, судя по всему, верил. Как такое могло быть? Мы смотрели на одну женщину, а видели двух разных.
Запирая за собой дверь, я впервые задумалась о том, что у каждого своя правда. Мать измывалась надо мной. Это правда. Мать любила меня. И это правда? Я, наверное, никогда не узнаю. Как не знаю, прощу ли я когда-нибудь папу за слепоту, за нежелание признать, что все свое детство я прожила в аду, который мать устроила и мне, и себе. В тот вечер между мной и папой пролегла трещина, которая с годами разводила нас все дальше. И в конце концов вытеснила его из моей жизни.
А может, это я выскользнула из его жизни.
