Да нет, это все отговорки: не умею быть отцом. Не умею обращаться с дочкой. Не знаю, как защитить дочку от жены, которая с раннего детства мордует девочку…
Митч готов признать все свои ошибки. Но ведь еще не конец? Верно? Он пока не умер. Может, еще не поздно?
– Я расскажу тебе все, что чувствовал. Все, что должен был сказать раньше. – Митч баюкает снежинку в ладони, бережно разглаживает кончики. – Только бы не опоздать.
И вдруг он замечает кое-что. Какие-то пятнышки на изнанке тонкого луча. Чернила. Митч напряженно щурится. Может, это имя, старательно выведенное детской рукой? Или стих из Библии, который подстегнет его ленивую память?
Чтобы разобрать мелкие буквы, Митч подносит снежинку чуть не к самому носу. Четыре раза читает написанное, и лишь тогда открывается ему тайный смысл предназначенных только для него слов.
«Я помню».
– Я тоже помню, – шепчет Митч.
Рэйчел
16 октября
Кэмперсы жили в небольшом симпатичном доме, расположенном в той части города, которую эвертонцы величали «старой», где проглядывали сквозь бетон камни стародавней дороги, где над сонными улочками непроницаемым пологом нависли кроны вековых деревьев. Я любила здешние сказочные домики со слуховыми оконцами и островерхими крышами. Каждый из них был неповторим, каждому было чем похвастаться. Одному – столетними коваными ставнями, другому – белоснежным штакетником.
Дом Сары выделялся чудесным цветником во весь палисадник. Цветы буйным водопадом вырывались из ящиков под окнами столовой и пестрой рекой заливали все пространство перед домом, до самого тротуара. И даже дальше – бурые ростки тунбергии пробивались сквозь трещины в асфальте. Несмотря на холода, они упорно цеплялись за жизнь. В самом деле, кого (при хорошей-то хозяйке) может остановить такая ерунда, как мороз и толстый слой асфальта?
Дело у меня было серьезное, но, поднимаясь на крыльцо, я не могла сдержать улыбки: даже осенние хризантемы у Сары были под стать ее характеру – такие же яркие и живые. Однако, когда Сара, не дожидаясь звонка, распахнула дверь, никакой живости в ней я не заметила. Сара была словно воду опущена.
– Сара! – Я испугалась, в жизни не видела ее такой. – Что случилось?
Сара шагнула мне навстречу, захлопнув за собой сетчатую дверь.
– Я всю ночь не спала. Все думала о том, что произошло в кофейне. Мне стыдно. Сможешь ли ты когда-нибудь простить меня? Проклятый мой язык! Но я совсем не хотела…
– Перестань. – Я взяла ее за руку, чтобы остановить эту лавину извинений. – Это я должна просить у тебя прощения. Поэтому и пришла. Нельзя было так реагировать.
