Слушала её и понимала охотников на волков. Что стала одним из них. На сердце охотника с рождения тонким сечением наносится волчий взгляд. Его космическое одиночество. Бесконечное ожидание. Пронизывающий холод. Безысходность. Голод в лесу, где люди убили всё живое. Неизбежность городских помоек. Километры и километры по снегу до цепочки следов с почти неуловимым запахом самки. Знаю, что чувствует охотник, направив заряженное ружьё меж этих двух прозрачных и в то же время непроницаемых глаз. Неодолимую жалость сквозь уважение к сильному. Охотник целится точно, но ждёт. Ждёт малейшего движения волка. Если волк на дюйм сдвинется с места, тогда охотник выстрелит. В противном случае волчий взгляд будет преследовать его всю жизнь, наяву и во сне. В дикой природе волки живут стаями, но с течением времени они начинают напоминать стаи бродячих помоечных псов. И сильные волки уходят, предпочитая судьбу одиночки.
Никогда не уходите первыми. Тоска покинутого человека взращивает его ненависть и к вам, и ко всем остальным. Разрушает его, разрушает весь мир. Вас же сожжёт чувство вины. Не можете вернуться и попросить у него прощения и каетесь перед другими — перед теми, кто, возможно, этого и не заслуживает. Ищете искупления. Часто слышите о своей доброте, бескорыстности, милосердии… Боже, да вы почти Мессия! Но в глазах посторонних. А близкого человека вы потеряли. Ваше так называемое доброе сердце — наказание, срок в одиночной камере за убийство любви. Так что на весах истины взвешивать стоит не только сердце и меч, но и вину и обиду. Впрочем, если мы вправе выбирать свою смерть, то сможем выбрать, кем быть: волком, псом или охотником на тех и других.
«Vlk ve mně našel svobodu», — писал ты когда-то в дневнике. А её зовут Маугли. Ребёнок, воспитанный стаей волков[41]. Или братством Псов? А вдруг наша встреча с ней символична? И между нами тремя существует тайная связь? До сих пор не могу понять, зачем ей понадобилось проникать в наши сны и на чьей она стороне. Но дорога сближает людей. Приоткрывает двери души. Морской ветер по-прежнему сопровождает нас. Атланты носят море с собой повсюду. Свою трагедию. Ей и вправду некуда возвращаться.
— Тебе не удалось убить его самой, хочешь сделать это с моей помощью? Лучше держать приманку в руках, не так ли? — решила сразу прыгнуть со скалы. Откровенностью наш разговор чем-то напоминал Кебраду: поймаешь волну — выплывешь, нет — разобьёшься. Она ждала моего вопроса.
