— Но не такого важного значения?
— Не знаю. Насколько мне известно, ему были поручены весьма важные дела трех царствующих домов Европы.
— Вы хорошо его знаете, Ватсон? Он так непроницаем, что я положительно не понимаю его. Как вы думаете, есть у него надежда на успех?
— Он ничего не говорил.
— Это дурной знак.
— Напротив, я заметил, что он всегда говорит, если не напал на след. В противоположном случае и когда он еще не вполне уверен в верности своих предположений, он бывает очень молчалив. Ну, мой друг, нервничанием делу не пособишь, поэтому ложитесь-ка спать, чтобы завтра встать свежим и готовым ко всему, что может ожидать вас.
Наконец, мне удалось уговорить его последовать моему совету, хотя, судя по его возбужденному виду, я не надеялся, что он будет спать. Волнение его заразило и меня, и я метался полночи, раздумывая о странной тайне и придумывая сотни объяснений, одно невозможнее другого Зачем Холмс остался в Уокинге? Почему он просил мисс Гаррисон остаться целый день в комнате больного? Почему он не сказал обитателям Брайэрбрэ, что намеревается остаться там? Я напрасно ломал голову, стараясь найти объяснения этих фактов, пока, наконец, не заснул.
Я проснулся в семь часов и тотчас же пошел в комнату Фельпса. Он был страшно бледен и измучен бессонной ночью. Первым его вопросом было, приехал ли Холмс.
— Он будет здесь в обещанное время, ни минуты раньше или позже, — сказал я.
И слова мои оказались справедливыми, так как тотчас после восьми часов к подъезду быстро подкатила карета, и из нее вышел наш друг. Стоя у окна, мы увидели, что левая рука у него подвязана, а лицо бледно и сердито. Он пошел в подъезд, но прошло несколько времени, прежде чем он поднялся на верх.
— У него такой вид, как будто он потерпел неудачу! — вскрикнул Фельпс.
Я принужден был сознаться, что он прав.
— В конце концов, следует предположить, что разгадка тайны находится в городе, — сказал я.
Фельпс тяжело вздохнул.
— Не знаю почему, но я так надеялся на его возвращение, — сказал он. — Но ведь вчера рука у него не была подвязана? Что же случилось с ним.
— Вы не ранены, Холмс? — спросил я, когда мой друг вошел в комнату.
— Пустая царапина… благодаря собственной моей неловкости, — ответил он, раскланиваясь с нами. — Ваше дело, м-р Фельпс, действительно, одно из самых темных, которые мне приходилось распутывать.
— Я боялся, что оно окажется выше ваших сил.
— Замечательно интересный случай.
— Повязка указывает на какие-то приключения, — заметил я. — Не расскажете ли вы нам, что случилось с вами?
