— Так этот американец не умер?
— Пока еще нет, — ответил я. — Утром я позвонил в больницу. Мне сказали, что он в коме.
— Просто взяли и сказали?
— Нет, мне пришлось объяснить, что я — личный доктор господина Майкла Парка.
— И тебе поверили?
— Я говорил с медсестрой. Думаю, она не в курсе заведенного в больницах порядка. А может, мой акцент чем-то помог.
— Гм-м… Подожди, а как ты узнал фамилию американца?
— Из документов, которые нашел в чемодане, — ответил я. — А кроме того, прочитал в газете.
— Ты уже читаешь на голландском?
— Об этом происшествии написали в «Интернешнл геральд трибьюн».
— Ого. Ты думаешь, он — какая-то шишка?
— Не знаю. Возможно. Может, в тот день с новостями было туго, и загадочная история об избиении янки в голландском борделе привлекла внимание редактора.
— Они назвали его дом борделем?
— Да, хотя я бы сказал, что это паршивенькая однокомнатная квартира в достаточно колоритном районе.
— Но доминирующий цвет там — красный.
— Если на то пошло, — я смотрел на дерево за окном, — я обратил внимание, что многие бордели отдают предпочтение белым флуоресцентным лампам. Хотя в почете и ярко-синий цвет.
— Ты проводил специальное исследование?
— Сама говоришь, у меня способность все описывать.
— Ясно. — Я буквально увидел, как она улыбается. — Но вернемся к этим обезьянам. Они еще у тебя?
— Те две, что я украл, — да. Я поискал третью в чемодане американца, но ее там не было.
— Ты думаешь, ее забрали мужчины, которые его избили?
— Логичное предположение.
— А потом они разошлись по домам и обнаружили пропажу принадлежащих им статуэток?
— Полагаю, что да.
Она помолчала, а спросила то, что действительно хотела спросить, хотя в голосе на это не было ни малейшего намека.
— Чарли, как ты думаешь, сколько могут стоить эти статуэтки?
— Понятия не имею. Если бы я увидел их где-нибудь, то счел бы, что ценность у них нулевая.
— Но это не так.
— Получается, что нет. Я хочу сказать: никто не будет так избивать парня из-за пустяка.
— К тому же ты говорил, что его пытали.
— Разве я это говорил?.. А-а, ты про сломанные пальцы. Но я точно не знаю, зачем они это делали.
— Обычно люди применяют пытки, если хотят получить информацию. Если, конечно, они не садисты, но у нас не тот случай — в конце концов они ограничились одной рукой. Что из этого следует? Или американец удовлетворил их любопытство, или они поняли, что он ничего им не скажет.
— Или им помешали. Или их стошнило. Причин можно привести тысячу. Истинную мы никогда не узнаем.
