Хава Пойзнер вернулась из окружного города в пятницу, незадолго до наступления субботы, и по ее лицу ничего не было видно, невозможно было понять, выходит она, в конце концов, за Деслера или нет.
Вечером она, как обычно, сидела на крыльце закрытого магазина, и с ней сидел Аншл Цудик, тридцатилетний здоровяк, местный ученый. Он напечатал в журнале несколько статей на древнееврейском, а недавно вернулся из Палестины. Еще с ними был богатый, тихий студент, приезжий родственник мадам Бромберг. Надо сказать, богатому и тихому студенту, кажется, было все равно, выйдет ли Хава Пойзнер за Деслера. Ему хватало того, что он может спокойно сидеть с ней рядом и курить папиросу за папиросой из своего серебряного портсигара. Студент уже познакомился и сдружился со всеми близкими Хавы Пойзнер. Но лучше бы Хава больше не уезжала и не оставляла его одного. Что касается статей, то он тоже писал в крупный русский журнал, посвященный коммерции, который субсидировал в большом далеком городе его богатый отец. Жаль только, что Аншл пишет на древнееврейском, студент не знает этого языка. Но может, у Цудика найдется что-нибудь переведенное, он бы с удовольствием прочитал.
Ракитное казалось ему одной большой семьей, все жители — родственники. Только он им чужой, приезжий богатый студент. Но он успел прижиться в Ракитном, стал своим. Все называют его просто по имени. «Боря, — говорят, — вон Боря пошел».
Когда Хавы Пойзнер не было дома или она спала допоздна, он приходил к Ханке Любер и подолгу рассматривал статуэтку Мейлаха.
— Жаль, — говорил он. — Из этой статуэтки, наверно, могло бы что-нибудь получиться.
Он был очень огорчен, что Мейлах так рано умер, и часто говорил об этом — вот как сейчас, сидя на крыльце с Хавой Пойзнер и Цудиком.
А Хава Пойзнер о чем-то задумалась. Она сидела на ступеньках, обхватив руками колени и упершись в них подбородком, и удивлялась:
— Если считать и старый, и новый город, в Ракитном примерно девять тысяч жителей. Так почему же среди них нет ни одного интересного человека?
С улыбкой она смотрела на дешевый галстук Цудика. Возможно, она говорила так нарочно, Аншлу в пику. Хава Пойзнер была невысокого мнения о еврейских молодых людях. Но Цудик был терпелив, его нелегко было пронять. Он пару лет проучился в Бейруте. Кроме того, в Палестине он познакомился с самим Бреннером[7] и другими известными людьми. Они заинтересовались его статьями. Но сейчас было бы не к месту об этом говорить. Он часто приходил к Хаве Пойзнер домой и сидел с ней на крыльце закрытого магазина, но всего лишь потому, что она была красивая девушка. Хаве Пойзнер следовало бы это когда-нибудь понять, без слов, просто по его насмешливой улыбке.
