- Лезут к царю! - услышал он позади себя ворчливый голос Телятьева.
Вдоль высокого частокола, в щели которого видны разбросанные во множестве по пустырю пушки, Семейка-повел Андрея.
- Отколь? - спросил он.
- С-под Нижнего... С Волги... Безродный.
- Царь-батюшка, стало быть, послал тебя?
- Сам батюшка-царь. Точно.
- Н-ну! - Семейка с удивлением оглядел Андрея. - Смелой ты. Не убоялся?
- Струхнул малость. Да зря.
- Своими глазами так и видал его, батюшку?
- Своими. Как тебя. Зоркий! Крепкий!
Стрелец перекрестился.
Андрейка снисходительно посмотрел на него. Любопытство, с которым Семейка расспрашивал про царя, было ему забавно. Андрею было приятно, что его расспрашивают про дворец, царя, беседу с ним.
Семейка вздохнул:
- Э-эх, кабы мне побывать у царя-батюшки! Я бы ему рассказал. Все бы до ниточки поведал бы.
- Али челобитье какое?
- Лютый народ объявился... И отколь они взялись?
- Про кого же ты? Кто такие?
- Ой, брат! Поживешь - сам увидишь. Боярин Телятьев - медведь, а около него - шакалы. Они хоть и маленькие, да кусачее медведя. У них не вырвешься. Гляди, они и медведя сожрут. Хуже бояр народ объярмили.
- Ну! Про кого же ты?
- Обожди! Узнаешь. У нас так ведется, что изба веником метется. Говорю про дворян. В избе народ видел?
- Видел.
- Вот они и есть. И каждого сам царь посадил в слободу. Неродовиты, да сердиты! Возьми вон Грязного, Кускова, Курицына, Афанасия... Кто они? Иные просто казаками были, а иные из дворян. А этот Грязной - сущая коза в сарафане, Никита Елизаров - тож. Григорий Плещеев из холопов же... Испоместил их царь за Казань... Много их. Народу не легче от них.
- Пошто он на меня глазищи таращил? Боярин-то?
- Постоянно так, когда сам царь присылает. Боярину то не по нутру... Впредь не лезь! Того хуже едят. Чай, знаешь: жалует царь, да не жалует псарь. Испокон века так-то. Коли наверху похвалят, жди на низу горя...
- Пойми, дядя! Хочу пушкарем быть! Душа не терпит. Готов все снести, лишь пушкарем быть.
- Вона што! А Телятьев посылает тебя к плотникам да к дровосекам.
Андрейка притих. Зато стрелец, оглядевшись с опаской, молвил:
- И во всем у нас подобное: царь так, а бояре этак. Думаешь, царь не ведает?
Андрейка тоже огляделся кругом.
- Ведает, - прошептал он стрельцу в самое ухо. - Конюх под крестом клялся нам. Царь сам боится бояр. Весь народ в Москве будто про то знает. Но есть люди верные у него. Не выдадут.
Беседуя, не заметили они, что подошли к Неглинке. На реке несколько мельниц. Кузнецкий мост кишит народом. И под мостом на бревенчатых перекладинах сидят люди, поправляя мост. По берегу бегает малого роста человек в синем кафтане. Кричит, грозит дубиной.
